Письмо с того берега

Анна Князева, 2023

Бывшая сотрудница израильской военной прокуратуры, а ныне хозяйка детективного агентства, Элина Коган прилетает в Санкт-Петербург на юбилей своей подруги, профессора-лингвиста Нинель Николаевны Астаховой. Там она встречает Богдана Апостолова, ее любимого человека, который некогда изменил и теперь ищет примирения. Возвращаясь из ресторана в гостиницу, Элина подбирает в такси небольшой листок с графическим оттиском и текстом на французском языке. Таксист поясняет: перед ней в машине ехали два подвыпивших мужчины, которых он забрал от клуба коллекционеров. Всю дорогу они спорили о подлинности этого письма. Владелец раритета утверждал, что письмо написал офицер наполеоновской армии. По мнению другого оно было подделкой потому, что осенью 1812 года армия Наполеона спасалась бегством, и ее почтовые службы бездействовали. В попытках вернуть хозяину раритет, Элина и таксист едут к его дому и видят, как он выпадает из окна. Элина просит помощи у Богдана Апостолова. Когда они узнают об исчезновении второго пассажира такси, то понимают – в их руках находится опасный документ. Одновременно с полицией Элина и Богдан проводят свое расследование, во время которого их ждет невидимое, но мощное противодействие. В действительности, эта загадочная история началась в далеком 1812 году близь Несвижского замка, родового владения князей Радзивиллов. Там два офицера противодействующих армий стали участниками исчезновения священных реликвий – золотых апостолов из сокровищниц князей Радзивиллов.

Глава 4

Потом отфильтруем

В приемную вошел низкорослый толстяк в футболке и светлых джинсах.

— Генерал у себя? — спросил он у секретарши.

Та удостоила вошедшего кивком головы.

— Он ждет вас, Иван Макарович.

Толстяк достал из портфеля яблоко и положил на стол.

— Взятка? — с улыбкой спросила секретарша.

— Один сплошной витамин, — ответил он.

Похожий диалог происходил всякий раз, как только следователь Филиппов появлялся в генеральской приемной. Яблоки в его портфеле никогда не кончались.

Перебирая короткими, как у толстого ребенка, ногами, Иван Макарович подошел к двери, потянул правую створку, втиснулся в тамбур, после чего открыл еще одну дверь и шагнул в кабинет.

— Здравия желаю, товарищ генерал!

Генерал Девочкин сидел во главе т-образного стола и подписывал документы.

— Входи, Филиппов, присаживайся.

— Вызывали, Вадим Григорьевич?

— Есть одно дельце. — Закончив с документами, Девочкин поднялся из-за стола во весь свой огромный рост и пересел поближе к Филиппову. — Слышал про вчерашнего прыгуна?

— Красуцкого три? — Иван Макарович тряхнул головой. — Видел в оперативной сводке.

— Тебе придется этим заняться. — Сказал генерал и предостерег: — Не вздумай возражать! Знаю, что загружен, знаю, что хочешь в отпуск. Дело не долгое, справишься — тогда поезжай.

— Ну, так, поручите его кому-нибудь другому! — взмолился Филиппов.

— Не могу. Дело тонкое. — Вадим Григорьевич крякнул. — Я бы сказал деликатное. Выпавший гражданин — польский подданный. Надо бы как следует разобраться.

— Понял… — обреченно вздохнул Филиппов.

Девочкин встал, вернулся в свое кресло и посмотрел на часы:

— Минут через тридцать к тебе подойдет дежурный следователь… — Девочкин покосился на отрывной календарь. — Фамилия — Терехин. Он доложит обстановку и передаст тебе дело. К этому времени собери оперативную группу. Короче, давай, работай!

— Так точно! Могу быть свободен?

Генерал взмахнул рукой, как будто благословил:

— Иди!

Когда спустя полчаса Филиппов поднялся на свой этаж, то увидел щуплого офицера МВД, который подпирал дверь его кабинета.

— Терехин?

Тот с готовностью выпрямился:

— Так точно.

— Филиппов. — Иван Макарович пожал ему руку, после чего отомкнул дверь. — Входите. Сейчас подойдут ребята, сразу начнем.

— Зачем вам ребята? — Терехин расстегнул свою папку и вытащил документы. — С каких это пор Первое управление по особо важным делам самоубийствами занимается? Дело — на три копейки. Мужик перебрал спиртного, выпрыгнул из окна. Что тут расследовать?

— Разберемся… — Филиппов сел за стол и положил перед собой рабочий блокнот.

В ту же минуту в кабинет гурьбой ввалились трое мужчин. Переговариваясь между собой, они расселись вокруг стола.

— Кажется, все в сборе. — Филиппов представил следственную группу. — Оперативники Румянцев и Расторгуев, криминалист Лавленцов. — Переведя взгляд на офицера МВД, кивнул: — Старший лейтенант Терехин доложит по существу дела. Прошу.

Тот встал, одернул китель и, не отрывая взгляда от документов, заговорил:

— Вчера в двадцать три пятнадцать в дежурную часть поступил звонок. Случайная прохожая сообщила: на улице Красуцкого из окна шестнадцатиэтажного дома выпал мужчина. Смерть наступила сразу.

— Заключение судмедэксперта есть? — спросил оперативник Румянцев.

— Когда бы успели? — вопросом на вопрос ответил Терехин.

— Что известно о погибшем? — поинтересовался Филиппов.

— Иосиф Илларионович Файнберг тысяча девятьсот шестидесятого года рождения. Бывший россиянин, ныне гражданин Польши. Квартиру в доме по улице Красуцкого снимал на протяжении семи с половиной лет. Бывал там наездами, по три-четыре раза в год. Со слов хозяйки, Файнберг коллекционировал марки и этим зарабатывал на жизнь.

— В квартире кроме него кто-нибудь был?

— Когда хозяйка открыла дверь, внутри никого не было. — Терехин порылся в документах и протянул бумаги. — Здесь протокол осмотра и ее показания.

— Оставьте, — сказал Филиппов. — Это потом. Рассказывайте дальше. Свидетели были?

Терехин на мгновенье замялся, как будто решая, стоит ли говорить, и достал из папки смятый листок, но сунул его обратно.

— Свидетель только один — старуха из соседнего дома. Она видела из окна своей квартиры падение Файнберга.

— Больше никого не разглядела?

— Нет, никого.

— В квартиру к ней заходили?

— Зачем? — удивился Терехин.

— Например, определить, что она могла видеть, а чего нет. Скажем, расстояние большое или старушка подслеповатая.

— Об этом я не подумал, да и некогда было.

— Что с камерой наблюдения на подъезде? — спросил здоровяк по фамилии Расторгуев.

— Не работает. — Терехин покрутил головой, подбирая нужные слова. — То есть, состояние рабочее, но подключения нет.

— Вы сказали, что на пульт позвонила случайная прохожая. — Вступил в разговор Филиппов. — С ней говорили?

Рука Терехина снова нырнула в папку и нащупала помятый листок. Немного поразмыслив, он четко произнес:

— К моменту прибытия следственной группы, звонившей уже не было. Да и что она могла рассказать? Шла мимо, видит, на газоне мертвый мужик.

— Но, ведь, она сообщила оператору, что мужчина выпал из окна. Значит, видела, как он падает?

— Этого не скажу.

— И почему в полицию не позвонила старуха из соседнего дома? Телефон под рукой, из своей квартиры звонить спокойнее.

— Может и звонила, но точно, не первая.

— Соседей опросили? — спросил Филиппов.

— Да, вы смеетесь! — с каким-то нервным весельем отреагировал Терехин. — Это ночью-то?

— Хотя бы тех, кто вышел из дома на происшествие. Таких обычно много бывает.

— Нет.

— Почему?

— Никто ничего не видел.

— Конструкцию дверного замка осмотрели? — вступил в разговор криминалист Лавленцов. — Убийца мог захлопнуть дверь снаружи?

— Да что вы заладили свое?! — взорвался дежурный следователь. — Не тратьте понапрасну деньги налогоплательщиков! Это же чистейшей воды самоубийство, поверьте моему многолетнему опыту.

— Ну, с деньгами налогоплательщиков мы как-нибудь разберемся. — Филиппов поднялся с места и, прощаясь, пожал Терехину руку. — Можете идти. Будут вопросы, позвоним. И, кстати, оставьте свой телефон.

Терехин записал свой номер на стикере, поспешно застегнул свою папку и с облегчением зашагал к двери.

Когда дверь закрылась, Филиппов оглядел своих подчиненных:

— Значит, так: за дело беремся оперативно. Необходимо установить, есть ли в деле криминальный подтекст. Сосредоточимся на этом, остальное потом.

Криминалист Лавленцов, бесцветный вялый мужчина с продолговатым лицом и высокими якутскими скулами выхватил носовой платок и несколько раз чихнул.

— Простите, аллергия. — Сказал он и продолжил без паузы: — Мне нужно осмотреть квартиру и личные вещи погибшего.

Филиппов придвинул к себе протокол осмотра места преступления и пробежал его глазами.

— Оформляй требование, и сразу на адрес. Меня интересуют два чемодана. Изучишь содержимое, снимешь отпечатки. И запиши телефон квартирной хозяйки… — Продиктовав номер телефона, он вздохнул и перевел взгляд на Румянцева: — Гриша, надо бы позвонить жене Файнберга, сообщить о его смерти и порасспрашивать о связях, врагах или возможных угрозах. Езжай вместе с Лавленцовым, узнай у хозяйки ее телефон. Ну, и поговори с хозяйкой подробнее, может чего знает.

— Слушаюсь, — ответил Румянцев.

— Постой-ка! А где телефон самого Файнберга?! — Филиппов переворошил бумаги Терехина и схватил телефонную трубку. Глядя на стикер, набрал цифры номера и, дождавшись ответа, заговорил: — Терехин? Вадим Дмитриевич? Это Филиппов. Нет-нет! Возвращаться не надо! Только один вопрос: телефон погибшего Файнберга обнаружили?.. Нет?.. Как же так? И на газоне его не было? Спасибо. — Положив трубку он посмотрел на Лавленцова и обвел взглядом оперативников. — Во что бы то ни стало найдите его телефон.

— Мне-то что делать, Иван Макарович? — спросил Расторгуев.

— Ты, как самый представительный, — усмехнулся Филиппов. — Пройдешься по квартирам и опросишь соседей. Может, кто-нибудь что-то видел. Да, и зайди к старушке-свидетельнице, поговори, выгляни из окна. Потом заархивируй и просмотри видеозаписи с подъезда ее дома, откуда виден подъезд Файнберга. — Иван Макарович встал с места, давая понять, что встреча закончена. — Ну, а я после обеда съезжу в Общество коллекционеров, спрошу про Файнберга. Черт его знает, откуда у этого дела ноги растут. В восемнадцать ноль-ноль всем быть здесь. Прошу не опаздывать.

Остальные тоже встали, но расходиться не спешили, как будто ожидая монаршего напутствия.

И оно прозвучало так:

— Короче, гребите шире, потом отфильтруем.