Вдруг хлынул дождь, за окном раздался вой, визг, железо крыш гудело, вода,
стекая с них, всхлипывала, и в воздухе как бы дрожала сеть толстых нитей стали.
Неточные совпадения
В субботу Илья стоял со стариком на церковной паперти, рядом
с нищими, между двух дверей. Когда отворялась наружная дверь, Илью обдавало морозным воздухом
с улицы, у него зябли ноги, и он тихонько топал ими по каменному полу. Сквозь
стёкла двери он видел, как огни свечей, сливаясь в красивые узоры трепетно живых точек золота, освещали металл риз, чёрные головы людей, лики икон, красивую резьбу иконостаса.
Но обыска не было, к следователю его всё не требовали. Позвали только на шестой день. Перед тем, как идти в камеру, он надел чистое бельё, лучший свой пиджак, ярко начистил сапоги и нанял извозчика. Сани подскакивали на ухабах, а он старался держаться прямо и неподвижно, потому что внутри у него всё было туго натянуто и ему казалось — если он неосторожно двинется,
с ним может случиться что-то нехорошее. И на лестницу в камеру он вошёл не торопясь, осторожно, как будто был одет в
стекло.
Илья встал, подошёл к окну. Широкие ручьи мутной воды бежали около тротуара; на мостовой, среди камней, стояли маленькие лужи; дождь сыпался на них, они вздрагивали: казалось, что вся мостовая дрожит. Дом против магазина Ильи нахмурился, весь мокрый,
стёкла в окнах его потускнели, и цветов за ними не было видно. На улице было пусто и тихо, — только дождь шумел и журчали ручьи. Одинокий голубь прятался под карнизом, усевшись на наличнике окна, и отовсюду
с улицы веяло сырой, тяжёлой скукой.
Лёнька замирал от ужаса, холода и какого-то тоскливого чувства вины, рождённого криком деда. Он уставил перед собою широко раскрытые глаза и, боясь моргнуть ими даже и тогда, когда капли воды,
стекая с его вымоченной дождём головы, попадали в них, прислушивался к голосу деда, тонувшему в море могучих звуков.
Неточные совпадения
— Не то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже
с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так
стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе // Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
Львов в домашнем сюртуке
с поясом, в замшевых ботинках сидел на кресле и в pince-nez
с синими
стеклами читал книгу, стоявшую на пюпитре, осторожно на отлете держа красивою рукой до половины испеплившуюся сигару.
— Мне обедать еще рано, а выпить надо. Я приду сейчас. Ей, вина! — крикнул он своим знаменитым в командовании, густым и заставлявшим дрожать
стекла голосом. — Нет, не надо, — тотчас же опять крикнул он. — Ты домой, так я
с тобой пойду.
В аптеке худощавый провизор
с тем же равнодушием,
с каким лакей чистил
стекла, печатал облаткой порошки для дожидавшегося кучера и отказал в опиуме.
Сначала мешала возня и ходьба; потом, когда тронулся поезд, нельзя было не прислушаться к звукам; потом снег, бивший в левое окно и налипавший на
стекло, и вид закутанного, мимо прошедшего кондуктора, занесенного снегом,
с одной стороны, и разговоры о том, какая теперь страшная метель на дворе, развлекали ее внимание.