Мать села у входа на виду и ждала. Когда открывалась дверь — на нее налетало облако холодного воздуха, это было приятно ей, и она глубоко вдыхала его полною грудью. Входили люди с узлами в руках — тяжело одетые, они неуклюже застревали в двери, ругались и, бросив на пол или на лавку вещи, стряхивали сухой иней с воротников пальто и с рукавов, отирали его
с бороды, усов, крякали.
Неточные совпадения
Заунывные, некрасивые звуки путались в его усах, сбивая
с них хлебные крошки, слесарь расправлял волосы
бороды и усов толстыми пальцами и — пел.
Толстый надзиратель
с квадратной рыжей
бородой крикнул ее фамилию, оглянул ее
с ног до головы и, прихрамывая, пошел, сказав ей...
Недалеко от стен фабрики, на месте недавно сгоревшего дома, растаптывая ногами угли и вздымая пепел, стояла толпа народа и гудела, точно рой шмелей. Было много женщин, еще больше детей, лавочники, половые из трактира, полицейские и жандарм Петлин, высокий старик
с пушистой серебряной
бородой,
с медалями на груди.
Мать молча тянула его за руку к столу, и наконец ей удалось посадить Андрея на стул. А сама она села рядом
с ним плечо к плечу. Павел же стоял перед ним, угрюмо пощипывая
бороду.
— А напротив нас кузнец был, краснорожий такой и
с рыжей
бородой. Веселый, добрый мужик. Так солнце, по-моему, на него было похоже…
По вечерам у него часто собирались гости — приходил Алексей Васильевич, красивый мужчина
с бледным лицом и черной
бородой, солидный и молчаливый; Роман Петрович, угреватый круглоголовый человек, всегда
с сожалением чмокавший губами...
Она очнулась, перевела дыхание — у крыльца стоял мужик
с широкой светлой
бородой, пристально глядя голубыми глазами в лицо ей. Кашляя и потирая горло обессиленными страхом руками, она
с трудом спросила его...
Михаило отирал
с лица и
бороды грязь, кровь и молчал, оглядываясь. Взгляд его скользнул по лицу матери, — она, вздрогнув, потянулась к нему, невольно взмахнула рукою, — он отвернулся. Но через несколько минут его глаза снова остановились на лице ее. Ей показалось — он выпрямился, поднял голову, окровавленные щеки задрожали…
Мать посмотрела на женщину — это была Самойлова, дальше сидел ее муж, лысый, благообразный человек
с окладистой рыжей
бородой. Лицо у него было костлявое; прищурив глаза, он смотрел вперед, и
борода его дрожала.
Павел и Андрей сели рядом, вместе
с ними на первой скамье сели Мазин, Самойлов и Гусевы. Андрей обрил себе
бороду, усы у него отросли и свешивались вниз, придавая его круглой голове сходство
с головой кошки. Что-то новое появилось на его лице — острое и едкое в складках рта, темное в глазах. На верхней губе Мазина чернели две полоски, лицо стало полнее, Самойлов был такой же кудрявый, как и раньше, и так же широко ухмылялся Иван Гусев.
Прокурор изредка черкал карандашом по бумаге и снова продолжал беззвучную беседу
с предводителем дворянства, а тот, поглаживая седую
бороду, выкатывал огромные красивые глаза и улыбался, важно сгибая шею.
Рядом
с ним стояла жена. Часто моргая глазами, она вытирала нос концом платка. Самойлов взял
бороду в руку и продолжал, глядя в пол...
Три дамы: старушка, молодая и купчиха, три господина; один ― банкир-Немец с перстнем на пальце, другой ― купец
с бородой, и третий ― сердитый чиновник в виц-мундире с крестом на шее, очевидно, давно уже ждали.
— Еще бы не помнить! — отвечал за него Леонтий. — Если ее забыл, так кашу не забывают… А Уленька правду говорит: ты очень возмужал, тебя узнать нельзя: с усами,
с бородой! Ну, что бабушка? Как, я думаю, обрадовалась! Не больше, впрочем, меня. Да радуйся же, Уля: что ты уставила на него глаза и ничего не скажешь?
Неточные совпадения
Дверь отворяется, и выставляется какая-то фигура во фризовой шинели,
с небритою
бородою, раздутою губою и перевязанною щекою; за нею в перспективе показывается несколько других.
С большущей сивой гривою, // Чай, двадцать лет не стриженной, //
С большущей
бородой, // Дед на медведя смахивал, // Особенно как из лесу, // Согнувшись, выходил.
Как взглянули головотяпы на князя, так и обмерли. Сидит, это, перед ними князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает. Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что ни махнет сабелькой, то голова
с плеч долой. А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да в
бороду усмехается.
— Вот, я приехал к тебе, — сказал Николай глухим голосом, ни на секунду не спуская глаз
с лица брата. — Я давно хотел, да всё нездоровилось. Теперь же я очень поправился, — говорил он, обтирая свою
бороду большими худыми ладонями.
Старичок-священник,
с редкою полуседою
бородой,
с усталыми, добрыми глазами, стоял у аналоя и перелистывал требник.