Три дамы: старушка, молодая и купчиха, три господина; один ― банкир-Немец с перстнем на пальце, другой ― купец
с бородой, и третий ― сердитый чиновник в виц-мундире с крестом на шее, очевидно, давно уже ждали.
Неточные совпадения
— Нешто вышел в сени, а то всё тут ходил. Этот самый, — сказал сторож, указывая на сильно сложенного широкоплечего человека
с курчавою
бородой, который, не снимая бараньей шапки, быстро и легко взбегал наверх по стертым ступенькам каменной лестницы. Один из сходивших вниз
с портфелем худощавый чиновник, приостановившись, неодобрительно посмотрел на ноги бегущего и потом вопросительно взглянул на Облонского.
Лысый, свежий старик,
с широкою рыжею
бородой, седою у щек, отворил ворота, прижавшись к верее, чтобы пропустить тройку.
— Вот, я приехал к тебе, — сказал Николай глухим голосом, ни на секунду не спуская глаз
с лица брата. — Я давно хотел, да всё нездоровилось. Теперь же я очень поправился, — говорил он, обтирая свою
бороду большими худыми ладонями.
― И это что-то повернулось, и я вижу, что это мужик
с взъерошенною
бородой, маленький и страшный. Я хотела бежать, но он нагнулся над мешком и руками что-то копошится там…
Адвокат был маленький, коренастый, плешивый человек
с черно-рыжеватою
бородой, светлыми длинными бровями и нависшим лбом. Он был наряден, как жених, от галстука и двойной цепочки до лаковых ботинок. Лицо было умное, мужицкое, а наряд франтовской и дурного вкуса.
Старичок-священник,
с редкою полуседою
бородой,
с усталыми, добрыми глазами, стоял у аналоя и перелистывал требник.
Левин вошел в залу, получил беленький шарик и вслед за братом Сергеем Ивановичем подошел к столу, у которого стоял
с значительным и ироническим лицом, собирая в кулак
бороду и нюхая ее, Свияжский.
Утром страшный кошмар, несколько раз повторявшийся ей в сновидениях еще до связи
с Вронским, представился ей опять и разбудил ее. Старичок
с взлохмаченной
бородой что-то делал, нагнувшись над железом, приговаривая бессмысленные французские слова, и она, как и всегда при этом кошмаре (что и составляло его ужас), чувствовала, что мужичок этот не обращает на нее внимания, но делает это какое-то страшное дело в железе над нею. И она проснулась в холодном поту.
На платформе раздалось Боже Царя храни, потом крики: ура! и живио! Один из добровольцев, высокий, очень молодой человек
с ввалившеюся грудью, особенно заметно кланялся, махая над головой войлочною шляпой и букетом. За ним высовывались, кланяясь тоже, два офицера и пожилой человек
с большой
бородой в засаленной фуражке.
— И ее закопают и Федора подавальщика
с его курчавой, полною мякины
бородой и прорванной на белом плече рубашкой закопают.
Красивый старик
с черной
с проседью
бородой и густыми серебряными волосами неподвижно стоял, держа чашку
с медом, ласково и спокойно
с высоты своего роста глядя на господ, очевидно ничего не понимая и не желая понимать.
— Еще бы не помнить! — отвечал за него Леонтий. — Если ее забыл, так кашу не забывают… А Уленька правду говорит: ты очень возмужал, тебя узнать нельзя: с усами,
с бородой! Ну, что бабушка? Как, я думаю, обрадовалась! Не больше, впрочем, меня. Да радуйся же, Уля: что ты уставила на него глаза и ничего не скажешь?
— Кто мог? Видишь, я, может быть, это сам выдумал, а может быть, кто и сказал. Представь, я сейчас сон видел: входит старик
с бородой и с образом, с расколотым надвое образом, и вдруг говорит: «Так расколется жизнь твоя!»
Неточные совпадения
Дверь отворяется, и выставляется какая-то фигура во фризовой шинели,
с небритою
бородою, раздутою губою и перевязанною щекою; за нею в перспективе показывается несколько других.
С большущей сивой гривою, // Чай, двадцать лет не стриженной, //
С большущей
бородой, // Дед на медведя смахивал, // Особенно как из лесу, // Согнувшись, выходил.
Как взглянули головотяпы на князя, так и обмерли. Сидит, это, перед ними князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает. Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что ни махнет сабелькой, то голова
с плеч долой. А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да в
бороду усмехается.
Садись, дядя Митяй!» Сухощавый и длинный дядя Митяй
с рыжей
бородой взобрался на коренного коня и сделался похожим на деревенскую колокольню, или, лучше, на крючок, которым достают воду в колодцах.
В угольной из этих лавочек, или, лучше, в окне, помещался сбитенщик
с самоваром из красной меди и лицом так же красным, как самовар, так что издали можно бы подумать, что на окне стояло два самовара, если б один самовар не был
с черною как смоль
бородою.