Неточные совпадения
— Так! — отвечал он твердо и крепко. И рассказывал ей о
людях, которые, желая добра народу, сеяли в нем
правду, а за это враги жизни ловили их, как зверей, сажали в тюрьмы, посылали на каторгу…
—
Люди плохи, да. Но когда я узнал, что на свете есть
правда, —
люди стали лучше!..
— Правы те, которые говорят — мы должны все знать. Нам нужно зажечь себя самих светом разума, чтобы темные
люди видели нас, нам нужно на все ответить честно и верно. Нужно знать всю
правду, всю ложь…
А Павел, выбросив из груди слово, в которое он привык вкладывать глубокий и важный смысл, почувствовал, что горло ему сжала спазма боевой радости; охватило желание бросить
людям свое сердце, зажженное огнем мечты о
правде.
Когда его увели, она села на лавку и, закрыв глаза, тихо завыла. Опираясь спиной о стену, как, бывало, делал ее муж, туго связанная тоской и обидным сознанием своего бессилия, она, закинув голову, выла долго и однотонно, выливая в этих звуках боль раненого сердца. А перед нею неподвижным пятном стояло желтое лицо с редкими усами, и прищуренные глаза смотрели с удовольствием. В груди ее черным клубком свивалось ожесточение и злоба на
людей, которые отнимают у матери сына за то, что сын ищет
правду.
— Хорошая! — кивнул головой Егор. — Вижу я — вам ее жалко. Напрасно! У вас не хватит сердца, если вы начнете жалеть всех нас, крамольников. Всем живется не очень легко, говоря
правду. Вот недавно воротился из ссылки мой товарищ. Когда он ехал через Нижний — жена и ребенок ждали его в Смоленске, а когда он явился в Смоленск — они уже были в московской тюрьме. Теперь очередь жены ехать в Сибирь. У меня тоже была жена, превосходный
человек, пять лет такой жизни свели ее в могилу…
Его самого полиция там, в Керчи, убила, но это — не важно! Он
правду знал и много посеял ее в
людях. Так вот вы — невинно убиенный
человек…
— Товарищи! — раздался голос Павла. — Солдаты такие же
люди, как мы. Они не будут бить нас. За что бить? За то, что мы несем
правду, нужную всем? Ведь эта
правда и для них нужна. Пока они не понимают этого, но уже близко время, когда и они встанут рядом с нами, когда они пойдут не под знаменем грабежей и убийств, а под нашим знаменем свободы. И для того, чтобы они поняли нашу
правду скорее, мы должны идти вперед. Вперед, товарищи! Всегда — вперед!
— Идут в мире дети наши к радости, — пошли они ради всех и Христовой
правды ради — против всего, чем заполонили, связали, задавили нас злые наши, фальшивые, жадные наши! Сердечные мои — ведь это за весь народ поднялась молодая кровь наша, за весь мир, за все
люди рабочие пошли они!.. Не отходите же от них, не отрекайтесь, не оставляйте детей своих на одиноком пути. Пожалейте себя… поверьте сыновним сердцам — они
правду родили, ради ее погибают. Поверьте им!
Человек видел свои желания и думы в далеком, занавешенном темной, кровавой завесой прошлом, среди неведомых ему иноплеменников, и внутренне, — умом и сердцем, — приобщался к миру, видя в нем друзей, которые давно уже единомышленно и твердо решили добиться на земле
правды, освятили свое решение неисчислимыми страданиями, пролили реки крови своей ради торжества жизни новой, светлой и радостной.
Слова не волновали мать, но вызванное рассказом Софьи большое, всех обнявшее чувство наполняло и ее грудь благодарно молитвенной думой о
людях, которые среди опасностей идут к тем, кто окован цепями труда, и приносят с собою для них дары честного разума, дары любви к
правде.
Но слишком часто она видела, что все эти
люди как будто нарочно подогревают друг друга и горячатся напоказ, точно каждый из них хочет доказать товарищам, что для него
правда ближе и дороже, чем для них, а другие обижались на это и, в свою очередь доказывая близость к
правде, начинали спорить резко, грубо. Каждый хотел вскочить выше другого, казалось ей, и это вызывало у нее тревожную грусть. Она двигала бровью и, глядя на всех умоляющими глазами, думала...
— Какой чудесный
человек, не
правда ли? — воскликнула Саша. — Я не видала его без улыбки на лице, без шутки. И как он работал! Это был художник революции, он владел революционной мыслью, как великий мастер. С какой простотой и силой он рисовал всегда картины лжи, насилий, неправды.
«Не много вас, которые за
правду…» Она шагала, опустив голову, и ей казалось, что это хоронят не Егора, а что-то другое, привычное, близкое и нужное ей. Ей было тоскливо, неловко. Сердце наполнялось шероховатым тревожным чувством несогласия с
людьми, провожавшими Егора.
— Крестьяне! Ищите грамотки, читайте, не верьте начальству и попам, когда они говорят, что безбожники и бунтовщики те
люди, которые для нас
правду несут.
Правда тайно ходит по земле, она гнезд ищет в народе, — начальству она вроде ножа и огня, не может оно принять ее, зарежет она его, сожжет!
Правда вам — друг добрый, а начальству — заклятый враг! Вот отчего она прячется!..
— Ищите
правды, берегите ее, верьте
человеку, который принесет вам чистое слово, не жалейте себя ради
правды!..
— Чего ради погибаете в голоде? Старайтесь о воле, она даст и хлеба и
правды, — прощайте,
люди добрые!..
— Дело чистое, Степан, видишь? Дело отличное! Я тебе говорил — это народ собственноручно начинает. А барыня — она
правды не скажет, ей это вредно. Я ее уважаю, что же говорить!
Человек хороший и добра нам хочет, ну — немножко — и чтобы без убытка для себя! Народ же — он желает прямо идти и ни убытка, ни вреда не боится — видал? Ему вся жизнь вредна, везде — убыток, ему некуда повернуться, кругом — ничего, кроме — стой! — кричат со всех сторон.
— У меня — двое было. Один, двухлетний, сварился кипятком, другого — не доносила, мертвый родился, — из-за работы этой треклятой! Радость мне? Я говорю — напрасно мужики женятся, только вяжут себе руки, жили бы свободно, добивались бы нужного порядка, вышли бы за
правду прямо, как тот
человек! Верно говорю, матушка?..
— Уже их много родилось, таких
людей, все больше рождается, и все они, до конца своего, будут стоять за свободу для
людей, за
правду…
Ей приятно было осуществлять давнее желание свое — вот, она сама говорила
людям о
правде!
Мать думала о бесчисленных деревнях, робко прижавшихся к земле, о
людях, тайно ожидавших прихода
правды, и о тысячах
людей, которые безмысленно и молча работают всю жизнь, ничего не ожидая.
Он медленно, но неустанно идет по земле, очищая с нее влюбленными в свой труд руками вековую плесень лжи, обнажая перед глазами
людей простую и ясную
правду жизни.
— А у меня, видите ли, тоже вот, как у Саши, была история! Любил девушку — удивительный
человек была она, чудесный. Лет двадцати встретил я ее и с той поры люблю, и сейчас люблю, говоря
правду! Люблю все так же — всей душой, благодарно и навсегда…
В груди ее повелительно разгоралось желание говорить
людям о
правде сына, ей хотелось слышать, что скажут
люди против этой
правды, хотелось по их словам догадаться о решении суда.
— И не страшно, и не понятно
людям — чья же
правда? — нерешительно сказала она.
— Ведь это — как новый бог родится
людям! Все — для всех, все — для всего! Так понимаю я всех вас. Воистину, все вы — товарищи, все — родные, все — дети одной матери —
правды!
— Вчера судили политических, там был мой сын — Власов, он сказал речь — вот она! Я везу ее
людям, чтобы они читали, думали о
правде…
— За что судили сына моего и всех, кто с ним, — вы знаете? Я вам скажу, а вы поверьте сердцу матери, седым волосам ее — вчера
людей за то судили, что они несут вам всем
правду! Вчера узнала я, что
правда эта… никто не может спорить с нею, никто!
Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил,
правда? (Задумывается.)Да как же и не быть
правде? Подгулявши,
человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
И какая разница между бесстрашием солдата, который на приступе отваживает жизнь свою наряду с прочими, и между неустрашимостью
человека государственного, который говорит
правду государю, отваживаясь его прогневать.
Стародум. Они жалки, это
правда; однако для этого добродетельный
человек не перестает идти своей дорогой. Подумай ты сама, какое было бы несчастье, ежели б солнце перестало светить для того, чтоб слабых глаз не ослепить.
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь в городе около приказных служителей у счетных дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит, меня нанимает то счетец поверить, то итоги подвести. Тем и питаюсь; праздно жить не люблю. На досуге ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и то
правда,
человек на
человека не приходит.
Искусственные примеси сверху донизу опутали Глупов, и ежели можно сказать, что в общей экономии его существования эта искусственность была небесполезна, то с не меньшею
правдой можно утверждать и то, что
люди, живущие под гнетом ее, суть
люди не весьма счастливые.