Неточные совпадения
А через несколько часов Евсей сидел на тумбе против
дома Перцева. Он долго ходил взад и вперёд по улице мимо этого
дома, сосчитал в нём окна, измерил шагами его длину, изучил расплывшееся от старости серое лицо
дома во всех подробностях и, наконец, устав, присел на тумбу. Но отдыхать ему пришлось недолго, — из двери вышел
писатель в накинутом на плечи пальто, без галош, в шапке, сдвинутой набок, и пошёл через улицу прямо на него.
— Знаешь, кто живёт в том
доме? — спросил Маклаков, посмотрев назад. — Миронов —
писатель — помнишь?
— Вот что! — неожиданно грубо и с сердцем заговорил Маклаков, когда снова подходили к
дому, где жил
писатель. — Я в самом деле уезжаю, — навсегда, из России. Мне нужно передать этому…
писателю бумаги. Видишь, вот — пакет?
Неточные совпадения
Если б Варвара была
дома — хорошо бы позволить ей приласкаться. Забавно она вздрагивает, когда целуешь груди ее. И — стонет, как ребенок во сне. А этот Гогин — остроумная шельма, «для пустой души необходим груз веры» — неплохо! Варвара, вероятно, пошла к Гогиным. Что заставляет таких людей, как Гогин, помогать революционерам? Игра, азарт, скука жизни?
Писатель Катин охотился, потому что охотились Тургенев, Некрасов. Наверное, Гогин пользуется успехом у модернизированных барышень, как парикмахер у швеек.
Самгин слушал и, следя за лицом рассказчика, не верил ему. Рассказ напоминал что-то читанное, одну из историй, которые сочинялись мелкими
писателями семидесятых годов. Почему-то было приятно узнать, что этот модно одетый человек — сын содержателя
дома терпимости и что его секли.
У нас в
доме начали часто бывать молодые (относительно молодые)
писатели, которых раньше не бывало, бывшие младороссы, принявшие советскую ориентацию.
Когда нужно было хлопотать о членах Союза
писателей, освобождать их из тюрьмы или охранять от грозящего выселения из квартир, то обыкновенно меня просили ездить для этого к Каменеву, в помещение московского Совета рабочих депутатов, бывший
дом московского генерал-губернатора.
После смерти Ивана Фирсанова владетельницей бань, двадцати трех
домов в Москве и подмосковного имения «Средниково», где когда-то гащивали великие
писатели и поэты, оказалась его дочь Вера.