Неточные совпадения
Но праздника не было.
Люди понукали друг друга, ругались, иногда дрались и почти каждый день
говорили что-нибудь дурное друг
о друге.
Ему стало жалко Раису — зачем она сделалась женою
человека, который
говорит о ней дурно? И, должно быть, ей очень холодно лежать, голой на кожаном диване. Мелькнула у него нехорошая мысль, но она подтверждала слова старика
о Раисе, и Евсей пугливо прогнал эту мысль.
Иногда в праздник хозяин запирал лавку и водил Евсея по городу. Ходили долго, медленно, старик указывал дома богатых и знатных
людей,
говорил о их жизни, в его рассказах было много цифр, женщин, убежавших от мужей, покойников и похорон. Толковал он об этом торжественно, сухо и всё порицал. Только рассказывая — кто, от чего и как умер, старик оживлялся и
говорил так, точно дела смерти были самые мудрые и интересные дела на земле.
О них в канцелярии
говорили много, почти всегда насмешливо, порою злобно, но под насмешками и злобой Евсею чувствовался скрытый интерес и некоторый почтительный страх перед
людьми, которые держались независимо.
Больше всего возбуждали интерес служащих политические сыщики,
люди с неуловимыми физиономиями, молчаливые и строгие.
О них с острой завистью
говорили, что они зарабатывают большие деньги, со страхом рассказывали, что этим
людям — всё известно, всё открыто; сила их над жизнью
людей — неизмерима, они могут каждого
человека поставить так, что куда бы
человек ни подвинулся, он непременно попадёт в тюрьму.
Говорят об иностранных государствах и порядках,
о рабочем социализме и свободе для
людей.
Этот круглый
человек с волосатыми руками, толстогубый и рябой, чаще всех
говорил о женщинах. Он понижал свой мягкий голос до шёпота, шея у него потела, ноги беспокойно двигались, и тёмные глаза без бровей и ресниц наливались тёплым маслом. Тонко воспринимавший запахи, Евсей находил, что от Соловьева всегда пахнет горячим, жирным, испорченным мясом.
Когда Евсей служил в полиции, там рассказывали
о шпионах как
о людях, которые всё знают, всё держат в своих руках, всюду имеют друзей и помощников; они могли бы сразу поймать всех опасных
людей, но не делают этого, потому что не хотят лишить себя службы на будущее время. Вступая в охрану, каждый из них даёт клятву никого не жалеть, ни мать, ни отца, ни брата, и ни слова не
говорить друг другу
о тайном деле, которому они поклялись служить всю жизнь.
В разговорах
о людях, которых они выслеживали, как зверей, почти никогда не звучала яростная ненависть, пенным ключом кипевшая в речах Саши. Выделялся Мельников, тяжёлый, волосатый
человек с густым ревущим голосом, он ходил странно, нагибая шею, его тёмные глаза всегда чего-то напряжённо ждали, он мало
говорил, но Евсею казалось, что этот
человек неустанно думает
о страшном. Был заметен Красавин холодной злобностью и Соловьев сладким удовольствием, с которым он
говорил о побоях,
о крови и женщинах.
О революционере большинство
говорило равнодушно, как
о человеке надоевшем, иногда насмешливо, как
о забавном чудаке, порою с досадой, точно
о ребёнке, который озорничает и заслуживает наказания. Евсею стало казаться, что все революционеры — пустые
люди, несерьёзные, они сами не знают, чего хотят, и только вносят в жизнь смуту, беспорядок.
—
О равенстве
людей говорят, идиоты. И обманщики — барство, — мерзавцы. Проповедует равенство барин, потому что он бессильная сволочь и сам ничего не может сделать. Ты такой же
человек, как и я, сделай же так, чтобы я мог лучше жить, — вот теория равенства…
Евсей, слушая эти речи, ждал, когда будут
говорить о русском народе и объяснят: почему все
люди неприятны и жестоки, любят мучить друг друга, живут такой беспокойной, неуютной жизнью, и отчего такая нищета, страх везде и всюду злые стоны? Но об этом никто не
говорил.
Каждый вечер в охранном отделении тревожно
говорили о новых признаках общего возбуждения
людей,
о тайном союзе крестьян, которые решили отнять у помещиков землю,
о собраниях рабочих, открыто начинавших порицать правительство,
о силе революционеров, которая явно росла с каждым днём.
И, повинуясь влечению к новым для него
людям, он всё чаще посещал Якова, более настойчиво искал встреч с Ольгой, а после каждого свидания с ними — тихим голосом, подробно докладывал Саше
о том, что они
говорили, что думают делать. И ему было приятно
говорить о них, он повторял их речи с тайным удовольствием.
Всюду собирались толпы
людей и оживлённо
говорили свободной, смелою речью
о близких днях торжества правды, горячо верили в неё, а неверующие молчали, присматриваясь к новым лицам, запоминая новые речи. Часто среди толпы Климков замечал шпионов и, не желая, чтобы они видели его, поспешно уходил прочь. Чаще других встречался Мельников. Этот
человек возбуждал у Евсея особенный интерес к себе. Около него всегда собиралась тесная куча
людей, он стоял в середине и оттуда тёмным ручьём тёк его густой голос.
— Саша кричит — бейте их! Вяхирев револьверы показывает, — буду,
говорит, стрелять прямо в глаза, Красавин подбирает шайку каких-то
людей и тоже всё
говорит о ножах, чтобы резать и прочее. Чашин собирается какого-то студента убить за то, что студент у него любовницу увёл. Явился ещё какой-то новый, кривой, и всё улыбается, а зубы у него впереди выбиты — очень страшное лицо. Совершенно дико всё это… Он понизил голос до шёпота и таинственно сказал...
— Вот и я
говорю: не надо было позволять этого! — Сказал Пантелеев, и очки задвигались на его широком носу. — Какое у нас положение теперь? Нисколько не думает начальство
о людях…
Неточные совпадения
Стародум. Мне очень приятно быть знакому с
человеком ваших качеств. Дядя ваш мне
о вас
говорил. Он отдает вам всю справедливость. Особливые достоинствы…
И второе искушение кончилось. Опять воротился Евсеич к колокольне и вновь отдал миру подробный отчет. «Бригадир же, видя Евсеича
о правде безнуждно беседующего, убоялся его против прежнего не гораздо», — прибавляет летописец. Или,
говоря другими словами, Фердыщенко понял, что ежели
человек начинает издалека заводить речь
о правде, то это значит, что он сам не вполне уверен, точно ли его за эту правду не посекут.
Человек он был чувствительный, и когда
говорил о взаимных отношениях двух полов, то краснел.
— Конституция, доложу я вам, почтеннейшая моя Марфа Терентьевна, —
говорил он купчихе Распоповой, — вовсе не такое уж пугало, как
люди несмысленные
о сем полагают. Смысл каждой конституции таков: всякий в дому своем благополучно да почивает! Что же тут, спрашиваю я вас, сударыня моя, страшного или презорного? [Презорный — презирающий правила или законы.]
Так, например, при Негодяеве упоминается
о некоем дворянском сыне Ивашке Фарафонтьеве, который был посажен на цепь за то, что
говорил хульные слова, а слова те в том состояли, что"всем-де
людям в еде равная потреба настоит, и кто-де ест много, пускай делится с тем, кто ест мало"."И, сидя на цепи, Ивашка умре", — прибавляет летописец.