Неточные совпадения
Поп звонко хохотал, вскидывая голову, как туго взнузданная лошадь; длинные волосы падали ему на угреватые щёки, он откидывал их за уши, тяжко отдувался и вдруг, прервав смех, смотрел на
людей, строго хмурясь, и громко говорил что-нибудь от писания. Вскоре он
ушёл, покачиваясь, махая рукою во все стороны, сопровождаемый старым дьяконом, и тотчас же высокая старуха встала, поправляя на голове тёмный платок, и начала говорить громко и внушительно...
— Гляжу я на тебя — ходишь ты тихонький и словно бы не здешний, думаю —
уйдёт он за матерью своей, сирота, лишит кого-то счастья-радости любовной! Сбились мы все тут, как зайцы в половодье, на острове маленьком, и отец твой, и я, и этот
человек, и всем нам каждому сиротство своё — как слепота!
Выйду, бывало, к нему за баню, под берёзы, обнимет он меня, как малого ребёнка, и начнёт: про города, про
людей разных, про себя — не знаю, как бог меня спасал, вовремя
уходила я к батюшке-то сонному!
А молодой хозяин не решился сесть за стол с обруганными им
людьми,
ушёл в сад, уже раздетый холодными ветрами октября, и долго ходил по дорожкам, засыпанным листом.
…В монастыре появилась новая клирошанка, — высокая, тонкая, как берёзка, она напоминала своим покорным взглядом Палагу, — глаза её однажды остановились на лице юноши и сразу поработили его. Рот её — маленький и яркий — тоже напоминал Палагу, а когда она высоким светлым голосом пела: «Господи помилуй…» — Матвею казалось, что это она для него просит милости, он вспоминал мать свою, которая, жалеючи всех
людей,
ушла в глухие леса молиться за них и, может быть, умерла уже, истощённая молитвой.
И пора было
уходить: уже кто-то высокий, в лохматой шапке, размахивал рукою над головами
людей и орал...
И, оглянув двор, накрытый серым небом, мальчик
ушёл, а тридцатилетний
человек, глядя вслед ему, думал...
И каждый раз, когда женщина говорила о многотрудной жизни сеятелей разумного, он невольно вспоминал яркие рассказы отца о старинных
людях, которые смолоду весело промышляли душегубством и разбоем, а под старость тайно и покорно
уходили в скиты «душа́ спасать». Было для него что-то общее между этими двумя рядами одинаково чуждых и неведомых ему
людей, — соединяла их какая-то иная жизнь, он любовался ею, но она не влекла его к себе, как не влекли его и все другие сказки.
Часто после беседы с нею, взволнованный и полный грустно-ласкового чувства к
людям, запредельным его миру, он
уходил в поле и там, сидя на холме, смотрел, как наступают на город сумерки — время, когда светлое и тёмное борются друг с другом; как мирно приходит ночь, кропя землю росою, и —
уходит, тихо уступая новому дню.
Я
ушла, чтобы не мучить вас, а скоро, вероятно, и совсем уеду из Окурова. Не стану говорить о том, что разъединяет нас; мне это очень грустно, тяжело, и не могу я, должно быть, сказать ничего такого, что убедило бы вас. Поверьте — не жена я вам. А жалеть — я не могу, пожалела однажды
человека, и четыре года пришлось мне лгать ему. И себе самой, конечно. Есть и ещё причина, почему я отказываю вам, но едва ли вас утешило бы, если бы вы знали её.
«Один раз живёшь, — думал Кожемякин, расхаживая по саду. — И всё прощаешься. Как мало-мальски интересен
человек, так сейчас
уходит куда-то. Экой город несчастный!»
«
Уйду я лучше», — решил Кожемякин, тотчас же выбрался из круга
людей, не оглядываясь пошёл вниз, по извилистой дорожке между сочных яблонь и густых кустов орешника. Но когда он проходил ворота из сада во двор, за плечом у него почтительно прозвучало приветствие Тиунова, и, точно ласковые котята, заиграли, запрыгали мягкие вопросы...
Может она великой праведницей будет, настоящей, не такой, что в пустыни
уходят, а которые в
людях горят, оправдания нашего ради и для помощи всем.
Мать схватилась руками за грудь, оглянулась и увидела, что толпа, раньше густо наполнявшая улицу, стоит нерешительно, мнется и смотрит, как от нее
уходят люди со знаменем. За ними шло несколько десятков, и каждый шаг вперед заставлял кого-нибудь отскакивать в сторону, точно путь посреди улицы был раскален, жег подошвы.
Он недолго дожидался разрешения этой загадки. Возвращаясь, часу в двенадцатом ночи, в свою комнату, шел он по темному коридору. Вдруг кто-то сунул ему в руку записку. Он оглянулся: от него удалялась девушка, как ему показалось, Натальина горничная. Он пришел к себе,
услал человека, развернул записку и прочел следующие строки, начертанные рукою Натальи:
Когда люди умирают, куда они уходят? А туда, наверное, откуда приходят те люди, которые рождаются. Приходят люди от бога, от отца нашей жизни, — от него всякая жизнь и была, и есть, и будет. И
уходят люди к нему же. Так что в смерти человек только возвращается к тому, от кого исшел.
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого
человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (
Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и
люди вечером //
Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно быть, богатырь».
— Ну, ты не поверишь, я так от этого отвык, что это-то мне и совестно. Как это? Пришел чужой
человек, сел, посидел безо всякого дела, им помешал, себя расстроил и
ушел.
Почти в одно и то же время, как жена
ушла от Алексея Александровича, с ним случилось и самое горькое для служащего
человека событие — прекращение восходящего служебного движения.
Сафо, закурив папиросу,
ушла в сад с двумя молодыми
людьми. Бетси и Стремов остались зa чаем.