Неточные совпадения
У
ворот на лавочке
сидел дворник в красной кумачной рубахе, синих штанах и босой. Как всегда, он
сидел неподвижно, его широкая спина и затылок точно примёрзли к забору, руки он сунул за пояс, рябое скучное лицо застыло, дышал он медленно и глубоко, точно вино пил. Полузакрытые глаза его казались пьяными, и смотрели они неотрывно.
На Стрелецкой жили и встречались первые люди города: Сухобаевы, Толоконниковы, братья Хряповы, Маклаковы, первые бойцы и гуляки Шихана; высокий, кудрявый дед Базунов, — они осматривали молодого Кожемякина недружелюбно, едва отвечая
на его поклоны. И ходили по узким улицам ещё вальяжнее, чем все остальные горожане, говорили громко, властно, а по праздникам,
сидя в палисадниках или у
ворот на лавочках, перекидывались речами через улицу.
Старый красавец Базунов,
сидя на лавке у
ворот, плавною искусною речью говорит о новых временах...
Однажды, тёмным вечером, Кожемякин вышел
на двор и в сырой тишине услыхал странный звук, подобный рыданиям женщины, когда она уже устала от рыданий. В то же время звук этот напоминал заунывные песни Шакира, — которые он всегда напевал за работой, а по праздникам
сидя на лавке у
ворот.
Третьего дня утром Базунов,
сидя у
ворот на лавочке, упал, поняли, что удар это, положили
на сердце ему тёплого навоза, потом в укроп положили…»
…Ночь. Лампа зачем-то поставлена
на пол, и изо всех углов комнаты
на её зелёное пятно, подобное зоркому глазу Тиунова, сердито и подстерегающе смотрит тёплая темнота, пропахнувшая нашатырём и квашеной капустой. Босый, без пояса, расстегнув
ворот рубахи,
на стуле в ногах кровати
сидит Максим, то наклоняя лохматую голову, то взмахивая ею.
Через несколько дней после похорон Васи дядя Марк и Кожемякин
сидели на скамье за
воротами, поглядывая в чистое глубокое небо, где раскалённо блестел густо позолоченный крест соборной колокольни.
Неточные совпадения
— Нужды нет, что он парадов не делает да с полками
на нас не ходит, — говорили они, — зато мы при нем, батюшке, свет у́зрили! Теперича, вышел ты за
ворота: хошь —
на месте
сиди; хошь — куда хошь иди! А прежде сколько одних порядков было — и не приведи бог!
Несколько мужиков, по обыкновению, зевали,
сидя на лавках перед
воротами в своих овчинных тулупах.
В возок боярский их впрягают, // Готовят завтрак повара, // Горой кибитки нагружают, // Бранятся бабы, кучера. //
На кляче тощей и косматой //
Сидит форейтор бородатый, // Сбежалась челядь у
ворот // Прощаться с барами. И вот // Уселись, и возок почтенный, // Скользя, ползет за
ворота. // «Простите, мирные места! // Прости, приют уединенный! // Увижу ль вас?..» И слез ручей // У Тани льется из очей.
У
ворот одного дома
сидела старуха, и нельзя сказать, заснула ли она, умерла или просто позабылась: по крайней мере, она уже не слышала и не видела ничего и, опустив голову
на грудь,
сидела недвижимо
на одном и том же месте.
На пороге одной из комнаток игрушечного дома он остановился с невольной улыбкой: у стены
на диване лежал Макаров, прикрытый до груди одеялом, расстегнутый
ворот рубахи обнажал его забинтованное плечо; за маленьким, круглым столиком
сидела Лидия;
на столе стояло блюдо, полное яблок; косой луч солнца, проникая сквозь верхние стекла окон, освещал алые плоды, затылок Лидии и половину горбоносого лица Макарова. В комнате было душисто и очень жарко, как показалось Климу. Больной и девушка ели яблоки.