Неточные совпадения
Только один из воров, седовласый человек
с бритым лицом актера,
с дряблым носом и усталым взглядом темных глаз, неприлично похожий
на одного из членов
суда, настойчиво, но безнадежно пытался выгородить своих товарищей.
Он поехал
с патроном в
суд, там и адвокаты и чиновники говорили об убийстве как-то слишком просто, точно о преступлении обыкновенном, и утешительно было лишь то, что почти все сходились
на одном: это — личная месть одиночки. А один из адвокатов, носивший необыкновенную фамилию Магнит, рыжий, зубастый, шумный и напоминавший Самгину неудачную карикатуру
на англичанина, громко и как-то бесстыдно отчеканил...
— Я сам — неудачник. Трижды ранен, крест имею, а жить — нечем. Живу
на квартире у храпоидола… в лисьей шубе. Он
с меня полтораста целковых взыскивает
судом.
На вокзале у меня украли золотой портсигар, подарок товарищей…
— Да, революция — кончена! Но — не будем жаловаться
на нее, — нам, интеллигенции, она принесла большую пользу. Она счистила, сбросила
с нас все то лишнее, книжное, что мешало нам жить, как ракушки и водоросли
на киле
судна мешают ему плавать…
Вместе
с пьяным ревом поручика в памяти звучали слова о старинной, милой красоте, о ракушках и водорослях
на киле
судна, о том, что революция кончена.
А Миша постепенно вызывал чувство неприязни к нему. Молчаливый, скромный юноша не давал явных поводов для неприязни, он быстро и аккуратно убирал комнаты, стирал пыль не хуже опытной и чистоплотной горничной, переписывал бумаги почти без ошибок, бегал в
суд, в магазины,
на почту,
на вопросы отвечал
с предельной точностью. В свободные минуты сидел в прихожей
на стуле у окна, сгибаясь над книгой.
Прошло более недели, раньше чем Захарий позвонил ему по телефону, приглашая в магазин. Самгин одел новый фланелевый костюм и пошел к Марине
с тем сосредоточенным настроением,
с каким направлялся в
суд на сложно запутанный процесс. В магазине ему конфузливо и дружески улыбнулся Захарий, вызвав неприятное подозрение...
В течение ближайших дней он убедился, что действительно ему не следует жить в этом городе. Было ясно: в адвокатуре местной, да, кажется, и у некоторых обывателей, подозрительное и враждебное отношение к нему — усилилось. Здоровались
с ним так, как будто, снимая шапку, оказывали этим милость, не заслуженную им. Один из помощников, которые приходили к нему играть в винт, ответил
на его приглашение сухим отказом. А Гудим, встретив его в коридоре
суда, крякнул и спросил...
Самгин вздрогнул, почувствовав ожог злости. Он сидел за столом, читая запутанное дело о взыскании Готлибом Кунстлером
с Федора Петлина 15 000 рублей неустойки по договору, завтра нужно было выступать в
суде, и в случае выигрыша дело это принесло бы солидный гонорар. Сердито и уверенно он спросил, взглянув
на Ивана через очки...
— Ну да. Ему даже
судом пригрозили за какие-то служебные промахи.
С банком тоже не вышло: кому-то
на ногу или
на язык наступил. А — жалко его, умный! Вот, все ко мне ходит душу отводить. Что — в других странах отводят душу или — нет?
В сумраке десятка два людей тащили
с берега
на реку желтое, только что построенное
судно — «тихвинку».
За время, которое он провел в
суде, погода изменилась:
с моря влетал сырой ветер, предвестник осени, гнал над крышами домов грязноватые облака, как бы стараясь затискать их в коридор Литейного проспекта, ветер толкал людей в груди, в лица, в спины, но люди, не обращая внимания
на его хлопоты, быстро шли встречу друг другу, исчезали в дворах и воротах домов.
— А потому, что адмирал в океане переводит офицеров
с судна на судно… Бывали, говорят, примеры… Вы, например, думаете, что проведете приятно время, положим, в С.-Франциско и будете себе плавать на «Коршуне», как вдруг сигнал с адмиральского судна: перевести мичмана Лопатина на клипер «Ласточка»… Ну, и собирайте живо потрохи…
Неточные совпадения
По
суду // Продать решили мельницу: // Пришел Ермило
с прочими // В палату
на торги.
— Погоди. И за те твои бессовестные речи судил я тебя, Ионку,
судом скорым, и присудили тако: книгу твою, изодрав, растоптать (говоря это, Бородавкин изодрал и растоптал),
с тобой же самим, яко
с растлителем добрых нравов, по предварительной отдаче
на поругание, поступить, как мне, градоначальнику, заблагорассудится.
Но Алексей Александрович не чувствовал этого и, напротив того, будучи устранен от прямого участия в правительственной деятельности, яснее чем прежде видел теперь недостатки и ошибки в деятельности других и считал своим долгом указывать
на средства к исправлению их. Вскоре после своей разлуки
с женой он начал писать свою первую записку о новом
суде из бесчисленного ряда никому ненужных записок по всем отраслям управления, которые было суждено написать ему.
Потом в ту же минуту приступил к делу: перед шкатулкой потер руки
с таким же удовольствием, как потирает их выехавший
на следствие неподкупный земский
суд, подходящий к закуске, и тот же час вынул из нее бумаги.
Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее почти
на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под
судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку
с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «
На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».