Неточные совпадения
—
Не надо лгать друг другу, —
слышал Самгин. — Лгут для того, чтоб удобнее жить, а я
не ищу удобств, пойми это! Я
не знаю, чего
хочу. Может быть — ты прав: во мне есть что-то старое, от этого я
и не люблю ничего
и все кажется мне неверным,
не таким, как надо.
Мысли Самгина принимали все более воинственный характер. Он усиленно заботился обострять их, потому что за мыслями у него возникало смутное сознание серьезнейшего проигрыша.
И не только Лидия проиграна, потеряна, а еще что-то, более важное для него. Но об этом он
не хотел думать
и, как только
услышал, что Лидия возвратилась, решительно пошел объясняться с нею. Уж если она
хочет разойтись, так пусть признает себя виновной в разрыве
и попросит прощения…
— Приятно
слышать, что
хотя и не вполне, а согласны, — сказал историк с улыбочкой
и снова вздохнул. — Да, разум у нас, на Руси, многое двинул с природного места на ложный путь под гору.
—
Не ново, что Рембо окрасил гласные, еще Тик пытался вызвать словами впечатления цветовые, —
слышал Клим
и думал: «Очень двуличная женщина. Чего она
хочет?»
Клим
хотел бы отвечать на вопросы так же громко
и независимо,
хотя не так грубо, как отвечает Иноков, но
слышал, что говорит он, как человек, склонный признать себя виноватым в чем-то.
— А, конечно, от неволи, — сказала молодая, видимо,
не потому, что
хотела пошутить, а потому, что плохо
слышала. — Вот она, детей ради,
и стала ездить в Нижний, на ярмарку, прирабатывать, женщина она видная, телесная, характера веселого…
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп от них, снял очки
и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства,
и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался человек, каким Самгин
не знал себя,
и росло новое чувство близости к этой знакомой
и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он
слышал прерывистый шепот...
Жалко было себя, — человека, который
не хотел бы, но принужден видеть
и слышать неприятное
и непонятное.
Варвара возвратилась около полуночи.
Услышав ее звонок, Самгин поспешно зажег лампу, сел к столу
и разбросал бумаги так, чтоб видно было: он давно работает. Он сделал это потому, что
не хотел говорить с женою о пустяках. Но через десяток минут она пришла в ночных туфлях, в рубашке до пят, погладила влажной
и холодной ладонью его щеку, шею.
Самгин утвердительно кивнул головою,
хотя и не слышал, что именно предложил или о чем просил Гогин.
Самгин пошел одеваться,
не потому, что считал нужными санитарные пункты, но для того, чтоб уйти из дома, собраться с мыслями. Он чувствовал себя ошеломленным, обманутым
и не хотел верить в то, что
слышал. Но, видимо, все-таки случилось что-то безобразное
и как бы направленное лично против него.
«Он
не сомневается в своем праве учить, а я
не хочу слышать поучений». Самгиным овладевала все более неприятная тревога: он понимал, что, если разгорится спор, Кутузов легко разоблачит, обнажит его равнодушие к социально-политическим вопросам. Он впервые назвал свое отношение к вопросам этого порядка — равнодушным
и даже сам
не поверил себе: так ли это?
Вот я думал бежать от русской зимы и прожить два лета, а приходится, кажется, испытать четыре осени: русскую, которую уже пережил, английскую переживаю, в тропики придем в тамошнюю осень. А бестолочь какая: празднуешь два Рождества, русское и английское, два Новые года, два Крещенья. В английское Рождество была крайняя нужда в работе — своих рук недоставало: англичане
и слышать не хотят о работе в праздник. В наше Рождество англичане пришли, да совестно было заставлять работать своих.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе
и сейчас! Вот тебе ничего
и не узнали! А все проклятое кокетство;
услышала, что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
А вы — стоять на крыльце,
и ни с места!
И никого
не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть
и не с просьбою, да похож на такого человека, что
хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо
и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)
Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Скотинин. Да коль доказывать, что ученье вздор, так возьмем дядю Вавилу Фалелеича. О грамоте никто от него
и не слыхивал, ни он ни от кого
слышать не хотел; а какова была голоушка!
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос
и обман; другие ― мальчишество
и неуважение к авторитетам. Левин,
хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже в свою бытность в Москве
слышал и говорил об этом деле
и имел свое составленное на этот счет мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся
и на улице, пока все трое дошли до здания Старого Университета.
Как ни старался потом Левин успокоить брата, Николай ничего
не хотел слышать, говорил, что гораздо лучше разъехаться,
и Константин видел, что просто брату невыносима стала жизнь.