Неточные совпадения
Шляпы, зонтики, ночные колпаки, очки
и клизмы — вот что изготовляется из чистой мысли силою нашего тяготения к покою,
порядку и равновесию.
— Тем же
порядком, как все, — ответила женщина, двинув плечом
и не открывая глаз.
«Больной человек. Естественно, что она думает
и говорит о смерти. Мысли этого
порядка — о цели бытия
и прочем — не для нее, а для здоровых людей. Для Кутузова, например… Для Томилина».
Но, когда он пробовал привести в
порядок все, что слышал
и читал, создать круг мнений, который служил бы ему щитом против насилия умников
и в то же время с достаточной яркостью подчеркивал бы его личность, — это ему не удавалось.
Час настал,
и вот они, все одного
порядка, одной окраски, закружились, волнуя, обещая создать в душе прочный стержень уверенности в праве Клима Самгина быть совершенно независимым человеком.
Все это было скучно слушать,
и все было почти незнакомо Климу, о вопросах этого
порядка он осведомлялся по газетам, да
и то — неохотно.
Ленивенький Тагильский напоминал Самгину брата Дмитрия тем, что служил для своих друзей памятной книжкой, где записаны в хорошем
порядке различные цифры
и сведения.
Ты совершенно правильно писал, что время становится все более тревожным
и что вполне естественно, если власти, охраняя
порядок, действуют несколько бесцеремонно».
О
порядке и необходимости защищать его было написано еще много, но Самгин не успел дочитать письма, — в прихожей кто-то закашлял, плюнул,
и на пороге явился маленький человечек...
— Я, по совести, делаю любимое мною дело охраны государственного
порядка,
и, если я вижу, что данное лицо — враждебно
порядку, я его не щажу!
— Нам необходимы интеллигентные
и осведомленные в ходе революционной мысли, — мысли, заметьте! — информаторы, необходимы не столько для борьбы против врагов
порядка, сколько из желания быть справедливыми, избегать ошибок, безошибочно отделять овец от козлищ. В студенческом движении страдает немало юношей случайно…
«Да, это мои мысли», — подумал Самгин. Он тоже чувствовал, что обогащается; дни
и ночи награждали его невиданным, неизведанным, многое удивляло,
и все вместе требовало
порядка, все нужно было прибрать
и уложить в «систему фраз», так, чтоб оно не беспокоило. Казалось, что Варвара удачно помогает ему в этом.
— Да — как же, — обиженно заговорил Косарев. — Али это
порядок: хлеб воровать? Нет, господин, я своевольства не признаю. Конечно:
и есть — надо,
и сеять — пора. Ну, все-таки: начальство-то знает что-нибудь али — не знает?
— У людей — Твен, а у нас — Чехов. Недавно мне рекомендовали: прочитайте «Унтера Пришибеева» — очень смешно. Читаю — вовсе не смешно, а очень грустно.
И нельзя понять: как же относится автор к человеку, которого осмеивают за то, что он любит
порядок? Давайте-ко, выпьем еще.
— Верно, — для хорошего
порядка можно
и революцию допустить.
Клим посидел еще минут десять, стараясь уложить мысли в
порядок, но думалось угловато, противоречиво,
и ясно было лишь одно — искренность Митрофанова.
— Да, я у нее бывал
и… нередко. Но это… отношения другого
порядка.
— М-да, заметно, что
и мещанство теряет веру в дальнейшую возможность жить так, как привыкло. Живет все так же, но это — по инерции. Все чувствуют, что привычный
порядок требует оправданий, объяснений, а — где их взять, оправдания-то? Оправданий — нет.
И если правда, что вызвано так много войск, то это — для охраны
порядка в столице.
Заснул он под утро, а когда проснулся
и вспомнил сцену с женой, быстро привел себя в
порядок и, выпив чаю, поспешил уйти от неизбежного объяснения.
Товарищи Балясный
и Калитин отвечают за
порядок.
— Маловато
порядка, — сказал человек в лисьей шубе
и протяжно зевнул.
— Понимаете, — жулик у жандарма револьвер срезал
и удрал, а? Нет, — вы поймите: привилегированная часть, охрана
порядка, мать… Мышей ловить, а не революционеров! Это же — комедия! Ох…
— Постарел, больше, чем надо, — говорила она, растягивая слова певуче, лениво; потом, крепко стиснув руку Самгина горячими пальцами в кольцах
и отодвинув его от себя, осмотрев с головы до ног, сказала: — Ну — все же мужчина в
порядке! Сколько лет не видались? Ох, уж лучше не считать!
Поцеловав его, она соскочила с кровати
и, погасив свечу, исчезла. После нее остался запах духов
и на ночном столике браслет с красными камешками. Столкнув браслет пальцем в ящик столика, Самгин закурил папиросу, начал приводить в
порядок впечатления дня
и тотчас убедился, что Дуняша, среди них, занимает ничтожно малое место. Было даже неловко убедиться в этом, — он почувствовал необходимость объясниться с самим собою.
— Думаю поехать за границу, пожить там до весны, полечиться
и вообще привести себя в
порядок. Я верю, что Дума создаст широкие возможности культурной работы. Не повысив уровня культуры народа, мы будем бесплодно тратить интеллектуальные силы — вот что внушил мне истекший год,
и, прощая ему все ужасы, я благодарю его.
— Меня? Разве я за настроения моего поверенного ответственна? Я говорю в твоих интересах.
И — вот что, — сказала она, натягивая перчатку на пальцы левой руки, — ты возьми-ка себе Мишку, он тебе
и комнаты приберет
и книги будет в
порядке держать, — не хочешь обедать с Валентином — обед подаст. Да заставил бы его
и бумаги переписывать, — почерк у него — хороший. А мальчишка он — скромный, мечтатель только.
— Нет у нас
порядку и — нету!
— Вы, на горке, в дому, чай пьете, а за кирпичным заводом, в ямах, собраньице собралось, пришлый человек речи говорит. Раздразнили мужика
и все дразнят.
Порядка до-олго не будет, — сказал Петр с явным удовольствием
и продолжал поучительно...
— Вот какие мы, — откликнулась Марина, усаживая ее рядом с собою
и говоря: — А я уже обошла дом, парк; ничего, — дом в
порядке, парк зарос всякой дрянью, но — хорошо!
— А — ничего! — сказала она. — Вот — вексель выкуплю, Захария помещу в дом для
порядка. — Удрал, негодяишка! — весело воскликнула она
и спросила: — Разве ты не заметил, что его нет?
Религиозные настроения
и вопросы метафизического
порядка никогда не волновали Самгина, к тому же он видел, как быстро религиозная мысль Достоевского
и Льва Толстого потеряла свою остроту, снижаясь к блудному пустословию Мережковского, становилась бесстрастной в холодненьких словах полунигилиста Владимира Соловьева, разлагалась в хитроумии чувственника Василия Розанова
и тонула, исчезала в туманах символистов.
В Париже он остановился в том же отеле, где
и Марина, заботливо привел себя в
порядок,
и вот он — с досадой на себя за волнение, которое испытывал, — у двери в ее комнату, а за дверью отчетливо звучит знакомый, сильный голос...
Самгин прожил в Париже еще дней десять, настроенный, как человек, который не может решить, что ему делать. Вот он поедет в Россию, в тихий мещанско-купеческий город, где люди, которых встряхнула революция, укладывают в должный, знакомый ему, скучный
порядок свои привычки, мысли, отношения —
и где Марина Зотова будет развертывать пред ним свою сомнительную, темноватую мудрость.
Дня три он провел усердно работая — приводил в
порядок судебные дела Зотовой, свои счета с нею,
и обнаружил, что имеет получить с нее двести тридцать рублей.
— По закону мы обязаны известить полицию, так как все может быть, а больная оставила имущество. Но мы, извините, справились, установили, что вы законный супруг, то будто бы все в
порядке. Однако для твердости вам следовало бы подарить помощнику пристава рублей пятьдесят… Чтобы не беспокоили, они это любят.
И притом — напуганы, — время ненадежное…
«Он не сомневается в своем праве учить, а я не хочу слышать поучений». Самгиным овладевала все более неприятная тревога: он понимал, что, если разгорится спор, Кутузов легко разоблачит, обнажит его равнодушие к социально-политическим вопросам. Он впервые назвал свое отношение к вопросам этого
порядка — равнодушным
и даже сам не поверил себе: так ли это?
И, думая словами, он пытался представить себе
порядок и количество неприятных хлопот, которые ожидают его. Хлопоты начались немедленно: явился человек в черном сюртуке, краснощекий, усатый, с толстым слоем черных волос на голове, зачесанные на затылок, они придают ему сходство с дьяконом, а черноусое лицо напоминает о полицейском. Большой, плотный, он должен бы говорить басом, но говорит высоким, звонким тенором...
— «Внутренняя жизнь личности есть единственно творческая сила человеческого бытия,
и она, а не самодовлеющие начала политического
порядка является единственно прочным базисом для всякого общественного строительства».
— Есть факты другого
порядка и не менее интересные, — говорил он, получив разрешение. — Какое участие принимало правительство в организации балканского союза? Какое отношение имеет к балканской войне, затеянной тотчас же после итало-турецкой
и, должно быть, ставящей целью своей окончательный разгром Турции? Не хочет ли буржуазия угостить нас новой войной? С кем?
И — зачем? Вот факты
и вопросы, о которых следовало бы подумать интеллигенции.
— К
порядку, господа! Призываю к
порядку, — кричал профессор, неслышно стуча карандашом по столу,
и вслед за ним кто-то пронзительно, как утопающий, закричал, завыл...
Мысли этого
порядка являлись у Самгина не часто
и всегда от книг на темы «мировой скорби» о человеке в космосе, от системы фраз того или иного героя, который по причинам, ясным только создателю его, мыслил, как пессимист.
Самгин постоял перед мутным зеркалом, приводя в
порядок измятый костюм, растрепанные волосы, нашел, что лицо у него достаточно внушительно,
и спустился в ресторан пить кофе.
Клим Иванович упрекнул себя за то, что не успел спросить Пальцева, где расквартированы беженцы, каков
порядок и техника их эвакуации,
и вообще ознакомиться с приемами этой работы.
— Отец — кузнецом был, крутого характера человек, неуживчивый,
и его по приговору общества выслали в Сибирь, был такой
порядок: не ладит мужик с миром — в Сибирь мужика как вредного.
— Я знаю их, — угрожающе заявил рыженький подпоручик Алябьев, постукивая палкой в пол, беленький крестик блестел на его рубахе защитного цвета, блестели новенькие погоны, золотые зубы, пряжка ремня, он весь был как бы пронизан блеском разных металлов,
и даже голос его звучал металлически. Он встал, тяжело опираясь на палку,
и, приведя в
порядок медные, длинные усы, продолжал обвинительно: — Это — рабочие с Выборгской стороны, там все большевики, будь они прокляты!
Сидя за столом, поддерживая голову ладонью, Самгин смотрел, как по зеленому сукну стелются голубые струйки дыма папиросы, если дохнуть на них — они исчезают. Его думы ползли одна за другой так же, как этот легкий дымок,
и так же быстро исчезали, когда над ними являлись мысли другого
порядка.
— Поезжай, — одобрительно сказал Дронов. — Дай мне денег, я налажу издательство, а ты — удались
и сибаритствуй. Налажу дело, приведу отечество в
порядок — телеграфирую: возвращайся, все готово для сладкой жизни, черт тебя дери!
— В Государственную думу, на расчет. Конечно, знаете, что государь император пожаловал Думе власть для установления
порядка, вот, значит, к ней
и стекается… все хорошее-плохое, как я понимаю.