Неточные совпадения
—
Вот, если б вся жизнь остановилась, как
эта река, чтоб
дать людям время спокойно и глубоко подумать о себе, — невнятно, в муфту, сказала она.
— Н-да-с, —
вот! А недели две тому назад Дронов
дал приличное стихотворение, мы его тиснули, оказалось — Бенедиктова! Разумеется — нас высмеяли. Спрашиваю Дронова: «Что же
это значит?» — «Мне, говорит, знакомый семинарист
дал». Гм… Должен сказать — не верю я в семинариста.
«Политика
дает много шансов быть видимым, властвовать,
это и увлекает людей, подобных Кутузову. Но
вот такая фигура — что ее увлекает?»
— Дурачок ты, а не скептик! Она — от тоски по тебе, а ты… какой жестокосердный Ловелас! И — чего ты зазнаешься, не понимаю? А знаешь, Лида отправилась — тоже с компанией — в Заволжье, на Керженец. Писала, что познакомилась с каким-то Берендеевым, он исследует сектантство. Она тоже — от скуки все
это. Антисоциальная натура,
вот что… Анфимьевна, мать родная,
дайте чего-нибудь холодного!
Митрофанов, вздохнув, замолчал, как бы
давая Самгину время принять какое-то решение, а Самгин думал, что
вот он считал
этого человека своеобразно значительным, здравомыслящим…
— Вы заметили, что мы вводим в старый текст кое-что от современности?
Это очень нравится публике. Я тоже начинаю немного сочинять, куплеты Калхаса — мои. — Говорил он стоя, прижимал перчатку к сердцу и почтительно кланялся кому-то в одну из лож. — Вообще — мы стремимся
дать публике веселый отдых, но — не отвлекая ее от злобы дня.
Вот — высмеиваем Витте и других,
это, я думаю, полезнее, чем бомбы, — тихонько сказал он.
—
Вот видишь! Но
это, конечно, озорство. Возня с ним надоела мне, но — до тридцати лет я с него опеку не сниму, слово
дала! Тебе надобно будет заняться
этим делом…
— Я — не понимаю: что
это значит? Мы протестовали, нам
дали конституцию. И
вот снова эмигранты, бомбы. Дмитрий, конечно, тоже в оппозиции, да?
Вот банкиры здешние заемчик
дали нам для погашения волнений, — ведь в
этом займе кокоточный заработок серьезную частицу имеет…
— Что же вы намерены делать с вашим сахаром? Ой, извините,
это — не вы. То есть вы — не тот… Вы — по какому поводу? Ага! Беженцы. Ну
вот и я тоже. Командирован из Орла. Беженцев надо к нам направлять, вообще — в центр страны. Но — вагонов не
дают, а пешком они, я думаю, перемерзнут, как гуси. Что же мы будем делать?
— Недавно в таком же
вот собрании встретил Струве, — снова обратился Тагильский к Самгину. —
Этот, сообразно своей натуре, продолжает быть слепым, как сыч днем. Осведомился у меня: как мыслю? Я сказал: «Если б можно было выкупать идеи, как лошадей, которые гуляли в — барском овсе, я бы
дал вам по пятачку за те мои идеи, которыми воспользовался сборник “Вехи”».
Самгин, слушая, сообразил: он
дал офицерам слово не разглашать обстоятельств убийства, но
вот это уже известно, и офицера могут подумать, что разглашает он.
— Настоящих господ по запаху узнаешь, у них запах теплый, собаки
это понимают… Господа — от предков сотнями годов приспособлялись к наукам, чтобы причины понимать, и достигли понимания, и
вот государь
дал им Думу, а в нее набился народ недостойный.
Проезжий. То-то и дело. Оттого и жизнь плохая. А то глядишь, забастовщики говорят:
дай вот этих да вот этих господ да богачей толстопузых перебьем, — все от них, — и жизнь наша хорошая будет. И били и бьют, а пользы все нет никакой. Тоже и начальство: дай только, говорит, сроку, перевешаем да переморим по тюрьмам тысячу, другую народа, устроится жизнь хорошая. А глядишь, жизнь только все хужеет.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После?
Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню
это! А все
эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас».
Вот тебе и сейчас!
Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и
давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с
этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Голос Осипа. А,
это ковер?
давай его сюда, клади
вот так! Теперь давай-ка с
этой стороны сена.
— потому что, случится, поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут везде вперед: «Лошадей!» И там на станциях никому не
дадут, все дожидаются: все
эти титулярные, капитаны, городничие, а ты себе и в ус не дуешь. Обедаешь где-нибудь у губернатора, а там — стой, городничий! Хе, хе, хе! (Заливается и помирает со смеху.)
Вот что, канальство, заманчиво!
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) //
Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы
эти имена? // То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! //
Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их книги прочитать…
Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня,
это твои вымыслы, чтоб дядюшкою своим нас застращать, чтоб мы
дали тебе волю. Дядюшка-де человек умный; он, увидя меня в чужих руках, найдет способ меня выручить.
Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй, не очень веселись: дядюшка твой, конечно, не воскресал.