Неточные совпадения
— Я нахожу интересных людей наименее искренними, — заговорил Клим, вдруг почувствовав, что теряет
власть над собою. — Интересные люди похожи на индейцев в боевом наряде, раскрашены, в перьях. Мне всегда хочется умыть их и выщипать перья, чтоб под накожной раскраской увидать человека таким, каков он
есть на самом деле.
Клим Самгин
был очень доволен тем, что решил не учиться в эту зиму. В университете
было тревожно. Студенты освистали историка Ключевского, обидели и еще нескольких профессоров, полиция разгоняла сходки; будировало сорок два либеральных профессора, а восемьдесят два заявили себя сторонниками твердой
власти. Варвара бегала по антикварам и букинистам, разыскивая портреты m‹ada›me Ролан, и очень сожалела, что нет портрета Теруань де-Мерикур.
— А так как
власть у нас действительно бездарна, то эмоциональная оппозиционность нашей молодежи тем самым очень оправдывается. Мы
были бы и смирнее и умнее,
будь наши государственные люди талантливы, как, например, в Англии. Но — государственных талантов у нас — нет. И вот мы поднимаем на щитах даже такого, как Витте.
Он, так смело разрушивший чаяния людей, которые хотят ограничить его
власть, может
быть, обладает характером более решительным, чем характер его деда.
С той поры он почти сорок лет жил, занимаясь историей города, написал книгу, которую никто не хотел издать, долго работал в «Губернских ведомостях», печатая там отрывки своей истории, но
был изгнан из редакции за статью, излагавшую ссору одного из губернаторов с архиереем; светская
власть обнаружила в статье что-то нелестное для себя и зачислила автора в ряды людей неблагонадежных.
— Я же полагаю, что государю нашему необходимо придется вспомнить пример прадеда своего и жестоко показать всю силу
власти, как это
было показано Николаем Павловичем четырнадцатого декабря тысяча восемьсот двадцать пятого года на Сенатской площади Санкт-Петербурга-с!
— Наивный вопросец, Самгин, — сказал он уговаривающим тоном. — Зачем же прекращаться арестам? Ежели вы противоборствуете
власти, так не отказывайтесь посидеть, изредка, в каталажке, отдохнуть от полезных трудов ваших. А затем, когда трудами вашими совершится революция, — вы сами
будете сажать в каталажки разных граждан.
Стало
быть — книга,
властями просмотренная, то
есть пропущенная для чтения по ошибке.
Кончив ссылку, он выхлопотал разрешение местной
власти сопровождать какую-то научную экспедицию, для чего ему
был выдан соответствующий документ.
Самгин вдруг вспомнил слова историка Козлова о том, что царь должен
будет жестоко показать всю силу своей
власти.
— Все ждут:
будет революция. Не могу понять — что же это
будет? Наш полковой священник говорит, что революция — от бессилия жить, а бессилие — от безбожия. Он очень строгой жизни и постригается в монахи. Мир во
власти дьявола, говорит он.
«Мы, говорит, должны
быть благодарны
власти за то, что она штыками охраняет нас от ярости народной», — понимаешь?
—
Власть действительно ослабла, и это потому, что духовенство лишено свободы проповеди. Преосвященный владыко Антонин истинно и мужественно сказал: «Слово божие не слышно в безумнейшем, иноязычном хаосе шума газетного, и это
есть главнейшее зло»…
— И не воспитывайте меня анархистом, — анархизм воспитывается именно бессилием
власти, да-с! Только гимназисты верят, что воспитывают — идеи. Чепуха! Церковь две тысячи лет внушает: «возлюбите друг друга», «да единомыслием исповемы» — как там она
поет? Черта два — единомыслие, когда у меня дом — в один этаж, а у соседа — в три! — неожиданно закончил он.
— Рабочие хотят взять фабрики, крестьяне — землю, интеллигентам хочется
власти, — говорила она, перебирая пальцами кружево на груди. — Все это, конечно, и нужно и
будет, но ведь таких, как ты, — удовлетворит ли это?
Он решил, что это, вероятно, игра воли к
власти, выражение желания кем-то командовать, может
быть, какое-то извращение сладострастия, — игра красивого тела.
— Мы — бога во Христе отрицаемся, человека же — признаем! И
был он, Христос, духовен человек, однако — соблазнил его Сатана, и нарек он себя сыном бога и царем правды. А для нас — несть бога, кроме духа! Мы — не мудрые, мы — простые. Мы так думаем, что истинно мудр тот, кого люди безумным признают, кто отметает все веры, кроме веры в духа. Только дух — сам от себя, а все иные боги — от разума, от ухищрений его, и под именем Христа разум же скрыт, — разум церкви и
власти.
Было совершенно ясно, что эти изумительно нарядные женщины, величественно плывущие в экипажах, глубоко чувствуют силу своего обаяния и что сотни мужчин, любуясь их красотой, сотни женщин, завидуя их богатству, еще более, если только это возможно, углубляют сознание силы и
власти красавиц, победоносно и бесстыдно показывающих себя.
Сектанты они до поры, покамест мужики, а становясь купцами, забывают о своих разноречиях с церковью, воинствующей за истину, то
есть — за
власть.
«Начнет выспрашивать, как я думаю.
Будет убеждать в возможности захвата политической
власти рабочими…»
— «Любовь к уравнительной справедливости, к общественному добру, к народному благу парализовала любовь к истине, уничтожила интерес к ней». «Что
есть истина?» — спросил мистер Понтий Пилат. Дальше! «Каковы мы
есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться его мы должны пуще всех казней
власти и благословлять эту
власть, которая одна, своими штыками, охраняет нас от ярости народной…»
— Состязание жуликов. Не зря, брат, московские жулики славятся. Как Варвару нагрели с этой идиотской закладной, черт их души возьми! Не брезглив я, не злой человек, а все-таки,
будь моя
власть, я бы половину московских жителей в Сибирь перевез, в Якутку, в Камчатку, вообще — в глухие места. Пускай там, сукины дети, жрут друг друга — оттуда в Европы никакой вопль не долетит.
— Именно — это! — снова подтвердил Пыльников. — То
есть сначала это, затем уже политика
власти — самодержавной
власти, разумеется…
— Через несколько месяцев Романовы намерены устроить празднование трехсотлетия своей
власти над Россией. Государственная дума ассигновала на этот праздник пятьсот тысяч рублей. Как отнесемся мы, интеллигенция, к этому праздничку? Не следует ли нам вспомнить, чем
были наполнены эти три сотни лет?
— Итак, Россия, отечество наше,
будет праздновать триста лет
власти людей, о которых в высшей степени трудно сказать что-либо похвальное. Наш конституционный царь начал свое царствование Ходынкой, продолжил Кровавым воскресеньем 9-го Января пятого года и недавними убийствами рабочих Ленских приисков.
«
Власть человека,
власть единицы — это дано навсегда. В конце концов, миром все-таки двигают единицы. Массы пошли истреблять одна другую в интересах именно единиц. Таков мир. “Так
было — так
будет”».
— «Война тянется, мы все пятимся и к чему придем — это непонятно. Однако поговаривают, что солдаты сами должны кончить войну. В пленных
есть такие, что говорят по-русски. Один фабричный работал в Питере четыре года, он прямо доказывал, что другого средства кончить войну не имеется, ежели эту кончат, все едино другую начнут. Воевать выгодно, военным чины идут, штатские деньги наживают. И надо все
власти обезоружить, чтобы утверждать жизнь всем народом согласно и своею собственной рукой».
«Если я хочу
быть искренним с самим собою — я должен признать себя плохим демократом, — соображал Самгин. — Демос — чернь,
власть ее греки называли охлократией. Служить народу — значит руководить народом. Не иначе. Индивидуалист, я должен признать законным и естественным только иерархический, аристократический строй общества».
— Рабочий класс хочет
быть сытым и хочет иметь право на квалификацию, а для этого, извините, он должен вырвать
власть из рук сытых людей.
Не нужно
быть большевиком, марксистом по-русски, анархо-марксистом для того, чтоб видеть:
власть крупных собственников становится пагубной, разрушающей, а не творящей.
— Совершенно верно: Шидловский, Шингарев, Шульгин, конечно — Милюков, Львов, Половцев и твой дядя. Это и
есть бюро «Прогрессивного блока». Решили бороться с
властью и принять все меры, чтобы армия спокойно дралась.
— Ежели — караул
есть, стало
быть,
власть имеется, — сказал ‹он› успокаивающим тоном. Дронов покосился на него и спросил...
Когда арестованные, генерал и двое штатских, поднялись на ступени крыльца и следом за ними волною хлынули во дворец люди, — озябший Самгин отдал себя во
власть толпы, тотчас же
был втиснут в двери дворца, отброшен в сторону и ударил коленом в спину солдата, — солдат, сидя на полу, держал между ног пулемет и ковырял его каким-то инструментом.
— Подожди, куда ты? — остановил он Самгина и тотчас начал: —
Власть взял на себя Временный комитет Думы, и образовался — как в пятом году — Совет рабочих депутатов. Это — что же
будет: двоевластие? — спросил он, пытаясь остановить на лице Самгина дрожащие глаза.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Родной, батюшка. Вить и я по отце Скотининых. Покойник батюшка женился на покойнице матушке. Она
была по прозванию Приплодиных. Нас, детей,
было с них восемнадцать человек; да, кроме меня с братцем, все, по
власти Господней, примерли. Иных из бани мертвых вытащили. Трое, похлебав молочка из медного котлика, скончались. Двое о Святой неделе с колокольни свалились; а достальные сами не стояли, батюшка.
Ибо желать следует только того, что к достижению возможно; ежели же
будешь желать недостижимого, как, например, укрощения стихий, прекращения течения времени и подобного, то сим градоначальническую
власть не токмо не возвысишь, а наипаче сконфузишь.
Сохранение пропорциональностей частей тела также не маловажно, ибо гармония
есть первейший закон природы. Многие градоначальники обладают длинными руками, и за это со временем отрешаются от должностей; многие отличаются особливым развитием иных оконечностей или же уродливою их малостью, и от того кажутся смешными или зазорными. Сего всемерно избегать надлежит, ибо ничто так не подрывает
власть, как некоторая выдающаяся или заметная для всех гнусность.
Во-первых, назначен
был праздник по случаю переименования города из Глупова в Непреклонск; во-вторых, последовал праздник в воспоминание побед, одержанных бывшими градоначальниками над обывателями; и, в-третьих, по случаю наступления осеннего времени сам собой подошел праздник"Предержащих
Властей".
— Ежели
есть на свете клеветники, тати, [Тать — вор.] злодеи и душегубцы (о чем и в указах неотступно публикуется), — продолжал градоначальник, — то с чего же тебе, Ионке, на ум взбрело, чтоб им не
быть? и кто тебе такую
власть дал, чтобы всех сих людей от природных их званий отставить и зауряд с добродетельными людьми в некоторое смеха достойное место, тобою «раем» продерзостно именуемое, включить?