А историк литературы Иоганн Шерр [Шерр Иоганн (1817–1886) — историк
немецкой литературы, публицист, общественный деятель.] сказал, что „реакция и романтизм вполне равнозначащие понятия“.
Романтиков с великой силою привлекал к себе Восток. Историк
немецкой литературы Гетнер [Гетнер Генрих (1821–1882) — немецкий историк литературы, искусствовед и философ-фейербахианец.] объясняет это так: „Романтик хочет старого, потому что готовые, вполне законченные и чувственно осязаемые образы и формы отжившего прошлого кажутся ему более приятными и поэтичными, чем создающееся новое, которое не может представить для беспомощной фантазии осязательных и крепких точек опоры“.
Неточные совпадения
„Жизнь — болезнь духа! — говорит Новалис [Новалис (наст. имя Фридрих фон Харденберг, 1772–1801) —
немецкий поэт, один из создателей школы"иенского романтизма", автор"Гимнов к ночи"с их культом смерти.]. — Да будет сновидение жизнью!“ Другой писатель, Тик [Тик Людвиг (1773–1853) —
немецкий писатель-романтик.], вторит ему: „Сновидения являются, быть может, нашей высшей философией“. Эти мысли тоже неоднократно повторены русской
литературой последних годов.
Основоположники теории романтизма, братья Фридрих и Август Шлегели [Шлегели Август (1767–1845) и Фридрих (1772–1829) —
немецкие филологи, писатели, историки
литературы, фольклористы.
В немецком учебнике Керковиуса, по которому учились кадеты, было собрано достаточное количество образцов
немецкой литературы, и между ними находилось десятка с два коротеньких стихотворений Гейне.
Иногда случалось, что немец привозил немецкую книгу и переводил ее словесно; слушали с удовольствием, особенно Софья Николавна, потому что она желала иметь, хотя некоторое понятие о
немецкой литературе.
Он смотрел с улыбкой превосходства на все русское, отроду не слыхал, что есть
немецкая литература и английские поэты, зато знал на память Корнеля и Расина, все литературные анекдоты от Буало до энциклопедистов, он знал даже древние языки и любил в речи поразить цитатой из «Георгик» или из «Фарсалы».
Учитель был родом немец, а в то время в
немецкой литературе господствовала мода на рыцарские романы и волшебные повести, — и библиотека, которою пользовался наш Алеша, большею частью состояла из книг сего рода.
Наукой, как желал работать я, никто из них не занимался, но все почти кончили курс, были дельными медиками, водились и любители музыки, в последние 50-е годы стали читать русские журналы, а
немецкую литературу знали все-таки больше, чем рядовые студенты в Казани, Москве или Киеве.
Неточные совпадения
Выросши из периода шалостей, товарищи поняли его и окружили уважением и участием, потому что, кроме характера, он был авторитетом и по знаниям. Он походил на
немецкого гелертера, знал древние и новые языки, хотя ни на одном не говорил, знал все
литературы, был страстный библиофил.
— Что же тут дурного? Я вам в нашей
литературе укажу на проект одного
немецкого писателя, который прямо предлагает, чтобы это не считалось преступлением, и возможен был брак между мужчинами, — сказал Сковородников, жадно с всхлюпыванием затягиваясь смятой папиросой, которую он держал между корнями пальцев у ладони, и громко захохотал.
Круг Станкевича должен был неминуемо распуститься. Он свое сделал — и сделал самым блестящим образом; влияние его на всю
литературу и на академическое преподавание было огромно, — стоит назвать Белинского и Грановского; в нем сложился Кольцов, к нему принадлежали Боткин, Катков и проч. Но замкнутым кругом он оставаться не мог, не перейдя в
немецкий доктринаризм, — живые люди из русских к нему не способны.
— Это так, — подтвердил Вихров, — без языков — дело плохое: читая одну русскую
литературу, далеко не уйдешь, и главное дело —
немецкий язык!.. Мой один приятель Неведомов говаривал, что человек, не знающий
немецкого языка, ничего не знает.
В первые два года — основательное знакомство с классической
литературой, систематическое изучение французского и
немецкого языков, занятия музыкой.