Цитаты со словом «брови»
Саша отнесся к моему буйству странно: сидя на земле, он, приоткрыв немножко рот и сдвинув
брови, следил за мною, ничего не говоря, а когда я кончил, он, не торопясь, встал, отряхнулся и, набросив сюртучок на плечи, спокойно и зловеще сказал...
Помню тягостный кошмар больницы: в желтой, зыбкой пустоте слепо копошились, урчали и стонали серые и белые фигуры в саванах, ходил на костылях длинный человек с
бровями, точно усы, тряс большой черной бородой и рычал, присвистывая...
Отец Людмилы, красивый мужчина лет сорока, был кудряв, усат и как-то особенно победно шевелил густыми
бровями. Он был странно молчалив, — я не помню ни одного слова, сказанного им. Лаская детей, он мычал, как немой, и даже жену бил молча.
Он высоко поднял
брови, взбил волосы и угрюмо осведомился...
Видел я в подвале, за столом, двух женщин — молодую и постарше; против них сидел длинноволосый гимназист и, размахивая рукой, читал им книгу. Молодая слушала, сурово нахмурив
брови, откинувшись на спинку стула; а постарше — тоненькая и пышноволосая — вдруг закрыла лицо ладонями, плечи у нее задрожали, гимназист отшвырнул книгу, а когда молоденькая, вскочив на ноги, убежала — он упал на колени перед той, пышноволосой, и стал целовать руки ее.
Он отодвинулся на шаг, и вдруг красное пламя ослепило меня, обожгло мне пальцы, нос,
брови; серый соленый дым заставил чихать и кашлять; слепой, испуганный, я топтался на месте, а солдаты, окружив меня плотным кольцом, хохотали громко и весело.
Казак с великим усилием поднимал
брови, но они вяло снова опускались. Ему было жарко, он расстегнул мундир и рубаху, обнажив шею. Женщина, спустив платок с головы на плечи, положила на стол крепкие белые руки, сцепив пальцы докрасна. Чем больше я смотрел на них, тем более он казался мне провинившимся сыном доброй матери; она что-то говорила ему ласково и укоризненно, а он молчал смущенно, — нечем было ответить на заслуженные упреки.
— Ф-фу, какие глупые люди! — сказала она, сдвинув тонкие
брови. — А еще у твоего хозяина такое интересное лицо. Ты погоди огорчаться, я подумаю. Я напишу ему!
Бледный, больной и всегда сердитый, с красными глазами, без
бровей, с желтой бородкой, он говорит мне, тыкая в землю черным посохом...
Чуть приподняв тонкие
брови, она смотрела на меня и, вздыхая, знакомо говорила в нос...
Самый интересный человек на пароходе — кочегар Яков Шумов, широкогрудый, квадратный мужик. Курносое лицо его плоско, точно лопата, медвежьи глазки спрятаны под густыми
бровями, щеки — в мелких колечках волос, похожих на болотный мох, на голове эти волосы свалялись плотной шапкой, он с трудом просовывает в них кривые пальцы.
Этот человек сразу и крепко привязал меня к себе; я смотрел на него с неизбывным удивлением, слушал, разинув рот. В нем было, как я думал, какое-то свое, крепкое знание жизни. Он всем говорил «ты», смотрел на всех из-под мохнатых
бровей одинаково прямо, независимо, и всех — капитана, буфетчика, важных пассажиров первого класса — как бы выравнивал в один ряд с самим собою, с матросами, прислугой буфета и палубными пассажирами.
Деньги, должно быть, очень забавляли его своей внешностью, — разговаривая, он любил чистить серебро и медь о штаны, а высветлив монету до блеска и пошевеливая
бровями, разглядывал ее, держа в кривых пальцах перед курносым лицом. Но он был не жаден на деньги.
— Чего ты, браток, добиваешься, не могу я понять? — справлялся он, разглядывая меня невидимыми из-под
бровей глазами. — Ну, земля, ну, действительно, что обошел я ее много, а еще что? Ч-чудак! Я те, вот лучше послушай, расскажу, что однова со мной было.
Он не восхищался, не перебивал моих рассказов вопросами, он слушал молча, опустив
брови, с лицом неподвижным, — старый камень, прикрытый плесенью. Но если я почему-либо прерывал речь, он тотчас осведомлялся...
Когда я принес большой медный чайник кипятку, в лавке оказались гости: старичок Лукиан, весело улыбавшийся, а за дверью, в темном уголке, сидел новый человек, одетый в теплое пальто и высокие валяные сапоги, подпоясанный зеленым кушаком, в шапке, неловко надвинутой на
брови. Лицо у него было неприметное, он казался тихим, скромным, был похож на приказчика, который только что потерял место и очень удручен этим.
Петр Васильев, не глядя в его сторону, что-то говорил, строго и веско, а он судорожным движением правой руки все сдвигал шапку: подымает руку, точно собираясь перекреститься, и толкнет шапку вверх, потом — еще и еще, а сдвинув ее почти до темени, снова туго и неловко натянет до
бровей. Этот судорожный жест заставил меня вспомнить дурачка Игошу Смерть в Кармане.
Это был человек лет сорока пяти, сухой, лысый, в полувенце черных, курчаво-цыганских волос, с большими, точно усы, черными
бровями. Острая густая бородка очень украшала его тонкое и смуглое, нерусское лицо, но под горбатым носом торчали жесткие усы, лишние при его бровях. Синие глаза его были разны: левый — заметно больше правого.
Жихарев весь дергался в непонятном возбуждении, его удивительные
брови ходят по лбу вверх и вниз, голос у него срывается, и пальцы играют на невидимых гуслях.
Длинный, жилистый Ситанов, юноша двадцати двух лет, с круглым лицом без усов и
бровей, печально и серьезно смотрит в угол.
Жихарев согласно кивал голым черепом,
брови у него дрожали.
Сжав кулаки, он крадется к женщине и вдруг, топнув ногой, падает на колени перед нею, широко раскинув руки, подняв
брови, сердечно улыбаясь.
— Кто ты есть? — говорил он, играя пальцами, приподняв
брови. — Не больше как мальчишка, сирота, тринадцати годов от роду, а я — старше тебя вчетверо почти и хвалю тебя, одобряю за то, что ты ко всему стоишь не боком, а лицом! Так и стой всегда, это хорошо!
Жихарев, сдвинув
брови, сказал мне...
Лицо у него изменилось, он смотрел на серую воду, прихмурив
брови, тер пальцем горбатый нос и бормотал...
Я знал этих людей во второй период жизни у чертежника; каждое воскресенье они, бывало, являлись в кухню, степенные, важные, с приятною речью, с новыми для меня, вкусными словами. Все эти солидные мужики тогда казались мне насквозь хорошими; каждый был по-своему интересен, все выгодно отличались от злых, вороватых и пьяных мещан слободы Кунавина. Больше всех мне нравился тогда штукатур Шишлин, я даже просился в артель к нему, но он, почесывая золотую
бровь белым пальцем, мягко отказал мне...
А мне казалось, что красавец завидует удаче горбатого. Осип смотрел на всех из-под ровненько закрученных серебряных
бровей и балагурил...
А Клещов, поглядывая на всех из-под рыжих, клочковатых
бровей, спокойно и вежливенько говорил трактирщику...
И вот он сидит за столиком против меня, изумленно подняв
брови, широко открыв глаза.
Цитаты из русской классики со словом «брови»
Самым удивительным в этом суровом лице с сросшимися седыми
бровями и всегда сжатыми плотно губами была улыбка.
— Что ж это они? — говорит он, хмуря
брови, — разве мое общество… кажется, я тово…
Он хмурит седые густые
брови свои, и взгляд его сверкает зловещим огнем.
Они молчали несколько минут. Он, очевидно, собирался с мыслями. Ольга боязливо вглядывалась в его похудевшее лицо, в нахмуренные
брови, в сжатые губы с выражением решительности.
— Что, что такое? — спросила Дарья. Валерия досадливо нахмурила свои красивые, темные
брови.
Ассоциации к слову «брови»
Предложения со словом «бровь»
- – Не хотите участвовать в конкурсе? – удивлённо поднял бровь мужчина.
- – Она удивлённо приподняла брови, отрываясь от телефонной трубки.
- – Вот как? – удивлённо вскинула брови девушка. – С какой стати ты меня разглядывал?
- (все предложения)
Сочетаемость слова «брови»
Значение слова «бровь»
БРОВЬ, -и, род. мн. -е́й, ж. Дугообразная полоска волос над глазной впадиной. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова БРОВЬ
Афоризмы русских писателей со словом «брови»
- Вечер черные брови насопил.
Чьи-то кони стоят у двора.
Не вчера ли я молодость пропил?
Разлюбил ли тебя не вчера?
- До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
- Средь народного шума и спеха,
На вокзалах и пристанях,
Смотрит века могучая веха
И бровей начинается взмах.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно