Неточные совпадения
«Достал, — говорил он радостно каждый раз, вбегая с кувшином в каюту, — на вот, ваше высокоблагородие, мойся скорее, чтоб
не застали да
не спросили, где взял, а я пока достану
тебе полотенце рожу вытереть!» (ей-богу,
не лгу!).
«Что же
ты не смеешься? —
спросил я, — кажется,
не одному Шведову досталось?» Он молчал. «А Паисову досталось?» Он опять разразился хохотом.
«
Не принесешь ли
ты мне чего-нибудь поесть в тарелке? —
спросил я, — попроси жаркого или холодного».
Я никак
не ожидал, чтоб Фаддеев способен был на какую-нибудь любезность, но, воротясь на фрегат, я нашел у себя в каюте великолепный цветок: горный тюльпан, величиной с чайную чашку, с розовыми листьями и темным, коричневым мхом внутри, на длинном стебле. «Где
ты взял?» —
спросил я. «В Африке, на горе достал», — отвечал он.
«Что это такое,
не знаешь ли
ты?» —
спросил я моего фаворита, сигнальщика Феодорова, который стоял тут же.
Вечер так и прошел; мы были вместо десяти уже в шестнадцати милях от берега. «Ну, завтра чем свет войдем», — говорили мы, ложась спать. «Что нового?» —
спросил я опять, проснувшись утром, Фаддеева. «Васька жаворонка съел», — сказал он. «Что
ты, где ж он взял?» — «Поймал на сетках». — «Ну что ж
не отняли?» — «Ушел в ростры,
не могли отыскать». — «Жаль! Ну а еще что?» — «Еще — ничего». — «Как ничего: а на якорь становиться?» — «Куда те становиться: ишь какая погода! со шканцев на бак
не видать».
Люди наши, заслышав приказ, вытащили весь багаж на палубу и стояли в ожидании, что делать. Между вещами я заметил зонтик, купленный мной в Англии и валявшийся где-то в углу каюты. «Это зачем
ты взял?» —
спросил я Тимофея. «Жаль оставить», — сказал он. «Брось за борт, — велел я, — куда всякую дрянь везти?» Но он уцепился и сказал, что ни за что
не бросит, что эта вещь хорошая и что он охотно повезет ее через всю Сибирь. Так и сделал.
Вот поди же
ты, а Петр Маньков на Мае сказывал, что их много, что вот, слава Богу, красный зверь уляжется скоро и
не страшно будет жить в лесу. «А что
тебе красный зверь сделает?» —
спросил я. «Как что? по бревнышку всю юрту разнесет». — «А разве разносил у кого-нибудь?» — «Никак нет,
не слыхать». — «Да
ты видывал красного зверя тут близко?» — «Никак нет. Бог миловал».
«А если я опоздаю в город, — еще холоднее сказал я, — да меня
спросят, отчего я опоздал, а я скажу, оттого, мол, что у
тебя лошадей
не было…» Хотя казак
не знал, кто меня
спросит в городе и зачем, я сам тоже
не знал, но, однако ж, это подействовало.
Наконец одного здорового я застал врасплох и потребовал, чтобы он ехал. Он отговаривался тем, что недавно воротился и что надо лошадей кормить и самому поесть. «Сколько
тебе нужно времени?» —
спросил я. «Три часа». — «Корми четыре, а потом запрягай», — сказал я и принялся,
не помню в который раз, пить чай.
Стали встречаться села с большими запасами хлеба, сена, лошади, рогатый скот, домашняя птица. Дорога все — Лена, чудесная, проторенная частой ездой между Иркутском, селами и приисками. «А что, смирны ли у вас лошади?» —
спросишь на станции. «Чего
не смирны? словно овцы: видите, запряжены, никто их
не держит, а стоят». — «Как же так? а мне надо бы лошадей побойчее», — говорил я, сбивая их. «Лошадей
тебе побойчее?» — «Ну да». — «Да эти-то ведь настоящие черти: их и
не удержишь ничем». И оно действительно так.
Кабанова. Ты бы, кажется, могла и помолчать, коли
тебя не спрашивают. Не заступайся, матушка, не обижу, небось! Ведь он мне тоже сын; ты этого не забывай! Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели, что ли, как ты мужа любишь? Так знаем, знаем, в глазах-то ты это всем доказываешь.
Неточные совпадения
«Точеные-то столбики // С балкону, что ли, умница?» — //
Спросили мужики. // — С балкону! // «То-то высохли! // А
ты не дуй! Сгорят они // Скорее, чем карасиков // Изловят на уху!»
Правдин. Мой друг!
Не спрашивай о том, что столько ей прискорбно…
Ты узнаешь от меня, какие грубости…
— Я — твое внутреннее слово! я послана объявить
тебе свет Фавора, [Фаво́р — по евангельскому преданию, священная гора.] которого
ты ищешь, сам того
не зная! — продолжала между тем незнакомка, — но
не спрашивай, кто меня послал, потому что я и сама объявить о сем
не умею!
Слушая эти голоса, Левин насупившись сидел на кресле в спальне жены и упорно молчал на ее вопросы о том, что с ним; но когда наконец она сама, робко улыбаясь,
спросила: «Уж
не что ли нибудь
не понравилось
тебе с Весловским?» его прорвало, и он высказал всё; то, что он высказывал, оскорбляло его и потому еще больше его раздражало.
― Ну, как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну, всё равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад
не был в шлюпиках и храбрился. И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш…
ты знаешь, Василий? Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот и
спрашивает князь Чеченский у него: «ну что, Василий, кто да кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!