Неточные совпадения
Экспедиция в Японию — не иголка: ее не спрячешь, не потеряешь. Трудно теперь съездить и в Италию, без ведома публики, тому, кто раз брался за перо. А тут предстоит объехать весь мир и рассказать об этом
так, чтоб слушали рассказ без скуки, без нетерпения. Но
как и что рассказывать и описывать? Это одно и то
же, что спросить, с
какою физиономией явиться в общество?
Я писал вам,
как мы, гонимые бурным ветром, дрожа от северного холода, пробежали мимо берегов Европы,
как в первый раз пал на нас у подошвы гор Мадеры ласковый луч солнца и, после угрюмого, серо-свинцового неба и
такого же моря, заплескали голубые волны, засияли синие небеса,
как мы жадно бросились к берегу погреться горячим дыханием земли,
как упивались за версту повеявшим с берега благоуханием цветов.
Такой ловкости и цепкости,
какою обладает матрос вообще, а Фаддеев в особенности, встретишь разве в кошке. Через полчаса все было на своем месте, между прочим и книги, которые он расположил на комоде в углу полукружием и перевязал, на случай качки, веревками
так, что нельзя было вынуть ни одной без его
же чудовищной силы и ловкости, и я до Англии пользовался книгами из чужих библиотек.
«
Как же быть-то, — спросил я, — и где
такие места есть?» — «Где
такие места есть? — повторил он, — штурмана знают, туда не ходят».
Деду,
как старшему штурманскому капитану, предстояло наблюдать за курсом корабля. Финский залив весь усеян мелями, но он превосходно обставлен маяками, и в ясную погоду в нем
так же безопасно,
как на Невском проспекте.
«
Как же так, — говорил он всякому, кому и дела не было до маяка, между прочим и мне, — по расчету уж с полчаса мы должны видеть его.
А
как еще хочется посмотреть и погулять в этой разумной толпе, чтоб потом перейти к невозделанной природе и к
таким же невозделанным ее детям!
Цвет глаз и волос до бесконечности разнообразен: есть совершенные брюнетки, то есть с черными
как смоль волосами и глазами, и в то
же время с необыкновенною белизной и ярким румянцем; потом следуют каштановые волосы, и все-таки белое лицо, и, наконец, те нежные лица — фарфоровой белизны, с тонкою прозрачною кожею, с легким розовым румянцем, окаймленные льняными кудрями, нежные и хрупкие создания с лебединою шеей, с неуловимою грацией в позе и движениях, с горделивою стыдливостью в прозрачных и чистых,
как стекло, и лучистых глазах.
Еще оставалось бы сказать что-нибудь о тех леди и мисс, которые, поравнявшись с вами на улице, дарят улыбкой или выразительным взглядом, да о портсмутских дамах, продающих всякую всячину; но и те и другие
такие же,
как у нас.
Светский человек умеет поставить себя в
такое отношение с вами,
как будто забывает о себе и делает все для вас, всем жертвует вам, не делая в самом деле и не жертвуя ничего, напротив, еще курит ваши
же сигары,
как барон мои.
Море, матросы, корабли и адмиралтейство сообщают городу свой особый отпечаток,
такой же,
как у нас в Кронштадте, только побольше, полюднее.
С книгами поступил он
так же,
как и прежде: поставил их на верхние полки, куда рукой достать было нельзя, и
так плотно уставил, что вынуть книгу не было никакой возможности.
У него было то
же враждебное чувство к книгам,
как и у берегового моего слуги: оба они не любили предмета, за которым надо было ухаживать с особенным тщанием, а чуть неосторожно поступишь,
так, того и гляди, разорвешь.
«
Как же вы пьете вино, когда и
так жарко?» — спросил я их с помощью мальчишек и посредством трех или четырех языков.
Хороша зима! А кто ж это порхает по кустам, поет? Не наши ли летние гостьи? А там
какие это цветы выглядывают из-за забора? Бывают
же такие зимы на свете!
«Что
же это?
как можно?» — закричите вы на меня… «А что ж с ним делать? не послать
же в самом деле в Россию». — «В стакан поставить да на стол». — «Знаю, знаю. На море это не совсем удобно». — «
Так зачем и говорить хозяйке, что пошлете в Россию?» Что это за житье — никогда не солги!
Все прекрасно — не правда ли?» — «Хорошо, только ничего особенного:
так же,
как и у нас в хороший летний день…» Вы хмуритесь?
Каждый день во всякое время смотрел я на небо, на солнце, на море — и вот мы уже в 140 ‹южной› широты, а небо все
такое же,
как у нас, то есть повыше, на зените, голубое, к горизонту зеленоватое.
Идучи по улице, я заметил издали, что один из наших спутников вошел в какой-то дом. Мы шли втроем. «Куда это он пошел? пойдемте и мы!» — предложил я. Мы пошли к дому и вошли на маленький дворик, мощенный белыми каменными плитами. В углу, под навесом, привязан был осел, и тут
же лежала свинья, но
такая жирная, что не могла встать на ноги. Дальше бродили какие-то пестрые, красивые куры, еще прыгал маленький, с крупного воробья величиной, зеленый попугай,
каких привозят иногда на петербургскую биржу.
Может быть, это один попался удачный, думал я, и взял другой: и другой
такой же, и — третий: все
как один.
Тот
же лет, те
же манеры, и
так же копается,
как наш, во всякой дряни, разбросанной по дороге.
Только свинья
так же неопрятна,
как и у нас, и
так же неистово чешет бок об угол,
как будто хочет своротить весь дом, да кошка, сидя в палисаднике, среди мирт, преусердно лижет лапу и потом мажет ею себе голову. Мы прошли мимо домов, садов, по песчаной дороге, миновали крепость и вышли налево за город.
На камине и по углам везде разложены минералы, раковины, чучелы птиц, зверей или змей, вероятно все «с острова Св. Маврикия». В камине лежало множество сухих цветов, из породы иммортелей,
как мне сказали. Они лежат, не изменяясь по многу лет: через десять лет
так же сухи, ярки цветом и
так же ничем не пахнут,
как и несорванные. Мы спросили инбирного пива и констанского вина, произведения знаменитой Констанской горы. Пиво мальчик вылил все на барона Крюднера, а констанское вино
так сладко, что из рук вон.
Товарищи мои заметили то
же самое: нельзя нарочно сделать лучше;
так и хочется снять ее и положить на стол,
как presse-papiers.
«Неужели в Индии англичане пьют
так же много,
как у себя, и едят мясо, пряности?» — спросили мы. «О да, ужасно!
Гляжу и не могу разглядеть, кто еще сидит с ними: обезьяна не обезьяна, но
такое же маленькое существо, с
таким же маленьким, смуглым лицом,
как у обезьяны, одетое в большое пальто и широкую шляпу.
Мы воротились к станции, к
такому же,
как и прочие, низенькому дому с цветником.
«
Как так: где
же он учился?» — «А нигде; он даже никуда не выезжал отсюда».
Надо отдать справедливость Вандику: он в искусстве владеть вожжами стоит если не выше, то
так же высоко,
как его соименник в искусстве владеть кистью.
От этих искусных маневров две передние лошади идут по горбу, а рытвина остается между ними; если
же они и спускаются в нее, то
так тихо и осторожно,
как будто пасутся на лугу.
В дверях гостиной встретили нас три новые явления: хозяйка в белом чепце, с узенькой оборкой, в коричневом платье; дочь, хорошенькая девочка лет тринадцати, глядела на нас
так молодо, свежо, с детским застенчивым любопытством, в
таком же костюме,
как мать, и еще какая-то женщина, гостья или родственница.
Не успели мы расположиться в гостиной,
как вдруг явились, вместо одной, две и даже две с половиною девицы: прежняя, потом сестра ее,
такая же зрелая дева, и еще сестра, лет двенадцати. Ситцевое платье исчезло, вместо него появились кисейные спенсеры, с прозрачными рукавами, легкие из муслинь-де-лень юбки. Сверх того, у старшей была синева около глаз, а у второй на носу и на лбу по прыщику; у обеих вид невинности на лице.
Между тем ночь сошла быстро и незаметно. Мы вошли в гостиную, маленькую, бедно убранную, с портретами королевы Виктории и принца Альберта в парадном костюме ордена Подвязки. Тут
же был и портрет хозяина: я узнал
таким образом, который настоящий: это — небритый, в рубашке и переднике; говорил в нос, топал, ходя,
так,
как будто хотел продавить пол. Едва мы уселись около круглого стола,
как вбежал хозяин и объявил, что г-н Бен желает нас видеть.
Вывели и прочих бушменов: точно
такие же малорослые, загнанные, с бессмысленным лицом, старички, хотя им было не более
как по тридцати лет.
Погода была
так же хороша,
как и за три дня, когда мы тут были.
Но стекло ни завтра, ни послезавтра, ни во вторичный мой приезд в Капштат вставлено не было, да и теперь, я уверен,
так же точно,
как и прежде, в него дует ветер и хлещет дождь, а в хорошую погоду летают комары.
На другой день по возвращении в Капштат мы предприняли прогулку около Львиной горы. Точно
такая же дорога,
как в Бенсклюфе, идет по хребту Льва, начинаясь в одной части города и оканчиваясь в другой. Мы взяли две коляски и отправились часов в одиннадцать утра. День начинался солнечный, безоблачный и жаркий донельзя. Дорога шла по берегу моря мимо дач и ферм.
А это
так же обыкновенно на море,
как если б сказать на берегу: «Дождь идет, или пасмурно, ясно».
— Щось воно не тее, эти тропикы! — сказал мне один спутник, живший долго в Малороссии, который тоже надеялся на
такое же плавание,
как от Мадеры до мыса Доброй Надежды.
Так как же не индиец?» Он махал головой.
«Индус вон! — говорил он, показывая на
такого же,
как и он сам, — а я ислам».
Китайцы, в
таких же костюмах, в
каких мы их видели на Яве, сидели в лавках.
Европейцы ходят…
как вы думаете, в чем? В полотняных шлемах! Эти шлемы совершенно похожи на шлем Дон Кихота. Отчего
же не видать соломенных шляп? чего бы, кажется, лучше: Манила
так близка, а там превосходная солома. Но потом я опытом убедился, что солома слишком жидкая защита от здешнего солнца. Шлемы эти делаются двойные с пустотой внутри и маленьким отверстием для воздуха. Другие, особенно шкипера, носят соломенные шляпы, но обвивают поля и тулью ее белой материей, в виде чалмы.
Столовая помещалась в особой, выстроенной на дворе деревянной, открытой со всех сторон галерее,
какие у нас делаются для игры в кегли; да тут
же кстати на дворе была и другая
такая же галерея для этой игры.
Наконец мне стало легче, и я поехал в Сингапур с несколькими спутниками. Здесь есть громкое коммерческое имя Вампоа. В Кантоне
так называется бухта или верфь; оттуда ли родом сингапурский купец — не знаю, только и его зовут Вампоа. Он уж лет двадцать
как выехал из Китая и поселился здесь. Он не может воротиться домой, не заплатив… взятки. Да едва ли теперь есть у него и охота к тому. У него богатые магазины, домы и великолепная вилла; у него наши запасались всем; к нему
же в лавку отправились и мы.
Разве они
так же вооружены аристократическим презрением ко всему, что ниже их,
как римские матроны, которые, не зная чувства стыда перед рабами, мылись при них и не удостоивали их замечать?..
Он двоих пригласил сесть с собой в карету, и сам,
как сидел в лавке,
так в той
же кофте, без шапки, и шагнул в экипаж.
Говорят, тигры здесь
так же велики и сильны,
как на Индийском полуострове: они одной породы с ними.
Хозяин сказывал, что казуар лягается ногами почти
так же сильно,
как лошадь.
Наконец хозяин показал последний замечательный предмет — превосходную арабскую лошадь, совершенно белую, с серебристым отливом. Заметно, что он холит ее: она
так же почти толста и гладка,
как он сам.