Неточные совпадения
Бывало,
не заснешь, если в комнату ворвется большая муха и с буйным жужжаньем носится, толкаясь в потолок и в окна, или заскребет мышонок в углу; бежишь от окна, если от него дует, бранишь
дорогу, когда в ней есть ухабы, откажешься ехать на вечер в конец города под предлогом «далеко ехать», боишься пропустить урочный час лечь спать; жалуешься, если от супа пахнет дымом, или жаркое перегорело, или вода
не блестит, как хрусталь…
Иногда на другом конце заведут стороной, вполголоса, разговор, что вот зелень
не свежа, да и
дорога, что кто-нибудь будто был на берегу и видел лучше, дешевле.
Они ответят на дельный вопрос, сообщат вам сведение, в котором нуждаетесь, укажут
дорогу и т. п., но
не будут довольны, если вы к ним обратитесь просто так, поговорить.
В прогулках своих я пробовал было брать с собою Фаддеева, чтоб отнести покупки домой, но раскаялся. Он никому спуску
не давал,
не уступал
дороги.
Если обстановить этими выдумками, машинками, пружинками и таблицами жизнь человека, то можно в pendant к вопросу о том, «достовернее ли стала история с тех пор, как размножились ее источники» — поставить вопрос, «удобнее ли стало жить на свете с тех пор, как размножились удобства?» Новейший англичанин
не должен просыпаться сам; еще хуже, если его будит слуга: это варварство, отсталость, и притом слуги
дороги в Лондоне.
Не будь их на Мадере, гора
не возделывалась бы так деятельно,
не была бы застроена такими изящными виллами, да и
дорога туда
не была бы так удобна; народ этот
не одевался бы так чисто по воскресеньям.
На одной вилле, за стеной, на балконе, я видел прекрасную женскую головку; она глядела на
дорогу, но так гордо, с таким холодным достоинством, что неловко и нескромно было смотреть на нее долго. Голубые глаза, льняные волосы: должно быть, мисс или леди, но никак
не синьора.
Но мы
не стали ждать их и пошли по мощеной
дороге на гору.
Нас предупреждали, чтоб мы
не ходили в полдень близ кустов: около этого времени выползают змеи греться на солнце, но мы
не слушали, шевелили палками в кустах, смело прокладывая себе сквозь них
дорогу.
Обошедши все дорожки, осмотрев каждый кустик и цветок, мы вышли опять в аллею и потом в улицу, которая вела в поле и в сады. Мы пошли по тропинке и потерялись в садах, ничем
не огороженных, и рощах.
Дорога поднималась заметно в гору. Наконец забрались в чащу одного сада и дошли до какой-то виллы. Мы вошли на террасу и, усталые, сели на каменные лавки. Из дома вышла мулатка, объявила, что господ ее нет дома, и по просьбе нашей принесла нам воды.
Дорогой навязавшийся нам в проводники малаец принес нам винограду. Мы пошли назад все по садам, между огромными дубами, из рытвины в рытвину, взобрались на пригорок и, спустившись с него, очутились в городе. Только что мы вошли в улицу, кто-то сказал: «Посмотрите на Столовую гору!» Все оглянулись и остановились в изумлении: половины горы
не было.
Меня еще в Англии удивило, что такой опрятный, тонкий и причудливый в житье-бытье народ, как англичане, да притом и изобретательный,
не изобрел до сих пор чего-нибудь вместо
дорогих восковых свеч.
Часов в пять пустились дальше.
Дорога некоторое время шла все по той же болотистой долине. Мы хотя и оставили назади, но
не потеряли из виду Столовую и Чертову горы. Вправо тянулись пики, идущие от Констанской горы.
П. А. Зеленый пел во всю
дорогу или живую плясовую песню, или похоронный марш на известные слова Козлова: «
Не бил барабан перед смутным полком» и т. д.
Он бы
не прочь и продолжать, но ученая партия на этот раз пересилила, и мы отправились проселком, по незавидной, изрытой вчерашним дождем
дороге.
«Молодая колония», — я сказал: да, потому что лет каких-нибудь тридцать назад здесь ни о
дорогах, ни о страховых компаниях, ни об улучшении быта черных
не думали.
Верно, она
не ладит с другой, все шалит
дорогой».
— «Что ж
не выменял?» — «
Не отдают; да
не уйдет она от меня!» Эти шесть миль, которые мы ехали с доктором, большею частью по побочным
дорогам, были истинным истязанием, несмотря на живописные овраги и холмы:
дорогу размыло дождем, так что по горам образовались глубокие рытвины, и экипажи наши
не катились, а перескакивали через них.
Из хозяев никто
не говорил по-английски, еще менее по-французски. Дед хозяина и сам он, по словам его, отличались нерасположением к англичанам, которые «наделали им много зла», то есть выкупили черных, уняли и унимают кафров и другие хищные племена, учредили новый порядок в управлении колонией, провели
дороги и т. п. Явился сын хозяина, здоровый, краснощекий фермер лет двадцати пяти, в серой куртке, серых панталонах и сером жилете.
Взгляд
не успевал ловить подробностей этой большой, широко раскинувшейся картины. Прямо лежит на отлогости горы местечко, с своими идущими частью правильным амфитеатром, частью беспорядочно перегибающимися по холмам улицами, с утонувшими в зелени маленькими домиками, с виноградниками, полями маиса, с близкими и дальними фермами, с бегущими во все стороны
дорогами. Налево гора Паарль, которая, картинною разнообразностью пейзажей, яркой зеленью,
не похожа на другие здешние горы.
Есть проект железной
дороги внутрь колонии и послан на утверждение лондонского министерства; но боятся, что
не окупится постройка: еще рано.
Мы все поднимались, но это заметно было для глаз и почти вовсе незаметно для лошадей — так
дорога идет раскидисто и отлого; лошади
не переставали бежать легкой рысью.
Дорога не совсем кончена и открыта для публики два дня в неделю.
— «Что они делают, чем их занимают?» — «А дорогу-то, по которой вы едете, — сказал мистер Бен, — кто ж делает, как
не они?
Вдобавок к этому
дорога здесь была сделана пока только для одного экипажа; охранительных каменьев по сторонам
не было, и лошади шли по самой окраине.
Солнце уже садилось, когда мы поехали дальше, к Устеру, по одной, еще
не конченной
дороге.
«Нет,
не свалимся, — отвечал Вандик, — на камень, может быть, попадем
не раз, и в рытвину колесо заедет, но в овраг
не свалимся: одна из передних лошадей куплена мною недели две назад в Устере: она знает
дорогу».
Мы тряслись по плохой
дороге рысью, за нами трясся мальчишка-готтентот, Зеленый заливался и пел: «Разве ждешь ты? да кого же?
не солдата ли певца?» Мы с бароном симпатизировали каждому живописному рву, группе деревьев, руслу иссохшей речки и наслаждались молча.
По
дороге везде работали черные арестанты с непокрытой головой, прямо под солнцем,
не думая прятаться в тень. Солдаты,
не спуская с них глаз, держали заряженные ружья на втором взводе. В одном месте мы застали людей, которые ходили по болотистому дну пропасти и чего-то искали. Вандик поговорил с ними по-голландски и сказал нам, что тут накануне утонул пьяный человек и вот теперь ищут его и
не могут найти.
По
дороге от Паарля готтентот-мальчишка, ехавший на вновь вымененной в Паарле лошади, беспрестанно исчезал
дорогой в кустах и гонялся за маленькими черепахами. Он поймал две: одну дал в наш карт, а другую ученой партии, но мы и свою сбыли туда же, потому что у нас за ней никто
не хотел смотреть, а она ползала везде, карабкаясь вон из экипажа, и падала.
Не последнее наслаждение проехаться по этой
дороге, смотреть вниз на этот кудрявый, тенистый лес, на голубую гладь залива, на дальние горы и на громадный зеленый холм над вашей головой слева.
Кучера, несмотря на водку, решительно объявили, что день чересчур жарок и дальше ехать кругом всей горы нет возможности. Что с ними делать: браниться? —
не поможет. Заводить процесс за десять шиллингов — выиграешь только десять шиллингов, а кругом Льва все-таки
не поедешь. Мы велели той же
дорогой ехать домой.
Дорогой ничего
не случилось особенного, только Савич, проехавший тут один раз, наперед рассказывал все подробности местности, всякую отмель, бухту, ферму: удивительный глаз и славная память!
«Good bye!» — прощались мы печально на крыльце с старухой Вельч, с Каролиной. Ричард, Алиса, корявый слуга и малаец-повар — все вышли проводить и взять обычную дань с путешественников — по нескольку шиллингов.
Дорогой встретили доктора, верхом, с женой, и на вопрос его, совсем ли мы уезжаем: «Нет», — обманул я его, чтоб
не выговаривать еще раз «good bye», которое звучит
не веселей нашего «прощай».
Сингапур — один из всемирных рынков, куда пока еще стекается все, что нужно и
не нужно, что полезно и вредно человеку. Здесь необходимые ткани и хлеб, отрава и целебные травы. Немцы, французы, англичане, американцы, армяне, персияне, индусы, китайцы — все приехало продать и купить: других потребностей и целей здесь нет. Роскошь посылает сюда за тонкими ядами и пряностями, а комфорт шлет платье, белье, кожи, вино, заводит
дороги, домы, прорубается в глушь…
Мы ехали около часа, как вдруг наши кучера, в одном месте, с
дороги бросились и потащили лошадей и экипаж в кусты. «Куда это? уж
не тигр ли встретился?» — «Нет, это аллея, ведущая к даче Вампоа».
Там есть горы, равные нашим высочайшим горам, горящие пики, и в горах — мы знаем уже — родится лучшая медь в свете, но
не знаем еще, нет ли там лучших алмазов, серебра, золота, топазов и, наконец, что
дороже золота, лучшего каменного угля, этого самого
дорогого минерала XIX столетия.
Я
не видал в Гонконге ни клочка обработанной земли, а везде срытые горы для улиц да для
дорог, для пристаней.
Спросили, когда будут полномочные. «Из Едо…
не получено… об этом». Ну пошел свое! Хагивари и Саброски начали делать нам знаки, показывая на бумагу, что вот какое чудо случилось: только заговорили о ней, и она и пришла! Тут уже никто
не выдержал, и они сами, и все мы стали смеяться. Бумага писана была от президента горочью Абе-Исен-о-ками-сама к обоим губернаторам о том, что едут полномочные, но кто именно, когда они едут, выехали ли, в
дороге ли — об этом ни слова.
Кому
не случалось обедать на траве, за городом, или в
дороге?
Он
не толкнет вас, а предупредит мерным своим криком, и если вы
не слышите или
не хотите дать ему
дороги, он остановится и уступит ее вам.
Это куда
дорога?» — «Эта?..
не знаю», — сказал он, вопросительно поглядывая на
дорогу.
При покупке вещей за все приходилось платить чуть
не вдвое
дороже; а здесь и без того дорого все, что привозится из Европы.
«Однако ж час, — сказал барон, — пора домой; мне завтракать (он жил в отели), вам обедать». Мы пошли
не прежней
дорогой, а по каналу и повернули в первую длинную и довольно узкую улицу, которая вела прямо к трактиру. На ней тоже купеческие домы, с высокими заборами и садиками, тоже бежали вприпрыжку носильщики с ношами. Мы пришли еще рано; наши
не все собрались: кто пошел по делам службы, кто фланировать, другие хотели пробраться в китайский лагерь.
Наши вздумали тоже идти в лагерь; я предвидел, что они недолго проходят, и
не пошел, а сел, в ожидании их, на бревне подле
дороги и смотрел, как ездили англичанки.
Я недолго ждал своих; как я думал, так и вышло: их
не пустили, и мы отправились другой
дорогой домой, опять мимо полей и огородов.
Мы с ним гуляли по улицам, и если впереди нас шел китаец и,
не замечая нас, долго
не сторонился с
дороги, Стокс без церемонии брал его за косу и оттаскивал в сторону.
Очевидно, что губернатору велено удержать нас, и он ждал высших лиц, чтобы сложить с себя ответственность во всем, что бы мы ни предприняли. Впрочем, положительно сказать ничего нельзя: может быть, полномочные и действительно тут — как добраться до истины? все средства к обману на их стороне. Они могут сказать нам, что один какой-нибудь полномочный заболел в
дороге и что трое
не могут начать дела без него и т. п., — поверить их невозможно.
Они уже тут
не могли скрыть своего удовольствия или удивления и ахнули — так хороши были ящики из
дорогого красивого дерева, с деревянной же мозаикой.
Мы часто повадились ездить в Нагасаки, почти через день. Чиновники приезжали за нами всякий раз, хотя мы просили
не делать этого, благо узнали
дорогу. Но им все еще хочется показывать народу, что иностранцы
не иначе как под их прикрытием могут выходить на берег.