Неточные совпадения
Вам хочется знать, как я вдруг из своей покойной
комнаты, которую оставлял только в случае крайней надобности и всегда с сожалением, перешел на зыбкое лоно морей, как, избалованнейший из всех вас городскою жизнию, обычною суетой дня и мирным спокойствием ночи, я вдруг, в один день, в один час, должен
был ниспровергнуть этот порядок и ринуться в беспорядок жизни моряка?
Бывало, не заснешь, если в
комнату ворвется большая муха и с буйным жужжаньем носится, толкаясь в потолок и в окна, или заскребет мышонок в углу; бежишь от окна, если от него дует, бранишь дорогу, когда в ней
есть ухабы, откажешься ехать на вечер в конец города под предлогом «далеко ехать», боишься пропустить урочный час лечь спать; жалуешься, если от супа пахнет дымом, или жаркое перегорело, или вода не блестит, как хрусталь…
Между тем этот нравственный народ по воскресеньям
ест черствый хлеб, не позволяет вам в вашей
комнате заиграть на фортепиано или засвистать на улице.
Будильника нет в
комнате, но
есть дедовские часы: они каждый час свистеньем, хрипеньем и всхлипываньем пробуют нарушить этот сон — и все напрасно.
Нас ввели почти в темную гостиную;
было прохладно, но подняли жалюзи, и в
комнату хлынул свет и жар.
Воротясь с прогулки, мы зашли в здешнюю гостиницу «Fountain hotel»: дом голландской постройки с навесом, в виде балкона, с чисто убранными
комнатами, в которых полы
были лакированы.
Вот что: из темной
комнаты буфета в светлые сени выходило большое окно; в нем, как в рамке, вставлена
была прекрасная картинка: хорошенькая девушка, родственница m-rs Welch, Кэролейн, то
есть Каролина, та самая, которую мы встретили на лестнице.
Но, видно,
было еще рано:
комнаты пусты, только в бильярдной собралось человек пятнадцать.
Это
была большая, очень красиво убранная
комната, с длинным столом, еще менее похожая на трактир.
По углам гнездились тяжелые, но красивые старинные диваны и кресла; посредине
комнаты группировались крытые штофом козетки; не
было уже шкапов и посуды.
— А у вас
есть и
комнаты для приезжих?» — «Plenty» («Много»).
Комнаты вовсе не показывали, чтоб это
была гостиница.
Тут их
было два: один вертелся на балконе, в переднике, не совсем причесанный и бритый англичанин, и давно распоряжался переноской наших вещей в
комнаты.
Наши еще разговаривали с Беном, когда мы пришли. Зеленый, по обыкновению, залег спать с восьми часов и проснулся только
поесть винограду за ужином. Мы поужинали и легли. Здесь
было немного
комнат, и те маленькие. В каждой
было по две постели, каждая для двоих.
Окон в их
комнатах не
было, да и жарко
было бы от солнца.
Но все это ни к чему не повело: на другой день нельзя
было войти к нему в
комнату, что случалось довольно часто по милости змей, ящериц и потрошеных птиц.
Мы вошли к доктору, в его маленький домик, имевший всего
комнаты три-четыре, но очень уютный и чисто убранный. Хозяин предложил нам капского вина и сигар. У него
была небольшая коллекция предметов натуральной истории.
Впрочем, из этой великолепной картины, как и из многих других, ничего не выходило. Приготовление бумаги для фотографических снимков требует, как известно, величайшей осторожности и внимания. Надо иметь совершенно темную
комнату, долго приготовлять разные составы, давать время бумаге вылеживаться и соблюдать другие, подобные этим условия. Несмотря на самопожертвование Гошкевича, с которым он трудился, ничего этого соблюсти
было нельзя.
Но дом
был весь занят: из Капштата ехали какие-то новобрачные домой, на ферму, и ночевали в той самой
комнате, где мы спали с Зеленым.
Утром я вошел к отцу Аввакуму: окно его
комнаты обращено
было прямо к Столовой горе.
Некоторым нужно
было что-то купить, и мы велели везти себя в европейский магазин; но собственно европейских магазинов нет: европейцы ведут оптовую торговлю, привозят и увозят грузы, а розничная торговля вся в руках китайцев. Лавка
была большая, в две
комнаты: и чего-чего в ней не
было! Полотна, шелковые материи, сигары, духи, мыло, помада, наконец, китайские резные вещи, чай и т. п.
Все
комнаты оживлены чьим-то таинственным присутствием: много цветов, китайская библиотека, вазы, ларчики. Мы приездом своим как будто спугнули кого-то. Но в доме не слыхать ни шороха, ни шелеста. А вон два-три туалета: нет сомнения, у Вампоа
есть жена, может
быть, две-три. Где ж они?
Некоторые из нас подумывали
было ехать в калошах, чтоб
было что снять при входе в
комнату, но для однообразия последовали общему примеру.
Зала, как и все прочие
комнаты, устлана
была до того мягкими циновками, что идешь, как по тюфяку.
В отдыхальне, как мы прозвали
комнату, в которую нас повели и через которую мы проходили, уже не
было никого: сидящие фигуры убрались вон. Там стояли привезенные с нами кресло и четыре стула. Мы тотчас же и расположились на них. А кому недостало, те присутствовали тут же, стоя. Нечего и говорить, что я пришел в отдыхальню без башмаков: они остались в приемной зале, куда я должен
был сходить за ними. Наконец я положил их в шляпу, и дело там и осталось.
Вдруг из дверей явились, один за другим, двенадцать слуг, по числу гостей; каждый нес обеими руками чашку с чаем, но без блюдечка. Подойдя к гостю, слуга ловко падал на колени, кланялся, ставил чашку на пол, за неимением столов и никакой мебели в
комнатах, вставал, кланялся и уходил. Ужасно неловко
было тянуться со стула к полу в нашем платье. Я протягивал то одну, то другую руку и насилу достал. Чай отличный, как желтый китайский. Он густ, крепок и ароматен, только без сахару.
В
комнате стоял большой, прекрасно сервированный стол, уставленный блюдами, бутылками всех форм, с мадерой, бордо, и чего-чего там не
было!
7-го октября
был ровно год, как мы вышли из Кронштадта. Этот день прошел скромно. Я живо вспомнил, как, год назад, я в первый раз вступил на море и зажил новою жизнью, как из покойной
комнаты и постели перешел в койку и на колеблющуюся под ногами палубу, как неблагосклонно встретило нас море, засвистал ветер, заходили волны; вспомнил снег и дождь, зубную боль — и прощанье с друзьями…
Впрочем, всем другим нациям простительно не уметь наслаждаться хорошим чаем: надо знать, что значит чашка чаю, когда войдешь в трескучий, тридцатиградусный мороз в теплую
комнату и сядешь около самовара, чтоб оценить достоинство чая. С каким наслаждением
пили мы чай, который привез нам в Нагасаки капитан Фуругельм! Ящик стоит 16 испанских талеров; в нем около 70 русских фунтов; и какой чай! У нас он продается не менее 5 руб. сер. за фунт.
Вечером мы собрались в клубе, то
есть в одной из самых больших
комнат, где жило больше постояльцев, где светлее горела лампа, не дымил камин и куда приносили больше каменного угля, нежели в другие номера.
У него лучше и раньше прибиралась
комната, в корзинке
было больше угля, нежели у других.
Я заглянул в другую
комнату: там пир
был в полном разгаре.
Мрачно, сыро, холодно в
комнатах, несмотря на то что день
был порядочный.
Мы заглянули в другую
комнату, по-видимому парадную, устланную до того чистыми матами, что совестно
было ступить ногой.
Он объявил, что за полтора пиастра в сутки дает
комнату со столом, то
есть с завтраком, обедом, ужином; что он содержит также и экипажи; что коляска и пара лошадей стоят в день два пиастра с половиной, а за полдня пиастр с четвертью; что завтракают у него в десять часов, обедают в четыре, а чай
пьют и ужинают в восемь.
Отель
был единственное сборное место в Маниле для путешественников, купцов, шкиперов. Беспрестанно по
комнатам проходят испанцы, американцы, французские офицеры, об одном эполете, и наши. Французы, по обыкновению, кланяются всем и каждому; англичане, по такому же обыкновению, стараются ни на кого не смотреть; наши делают и то и другое, смотря по надобности, и в этом случае они лучше всех.
Измученные, мы воротились домой.
Было еще рано, я ушел в свою
комнату и сел писать письма. Невозможно: мною овладело утомление; меня гнело; перо падало из рук; мысли не связывались одни с другими; я засыпал над бумагой и поневоле последовал полуденному обычаю: лег и заснул крепко до обеда.
Мы спросили Абелло и Кармена: он сказал, что они уже должны
быть на службе, в администрации сборов, и послал за ними тагала, а нас попросил войти вверх, в
комнаты, и подождать минуту.
Есть отрадные мгновения — утром, например когда, вставши рано, отворишь окно и впустишь прохладу в
комнату; но ненадолго оживит она: едва сдунет только дремоту, возбудит в организме игру сил и расположит к деятельности, как вслед за ней из того же окна дохнет на вас теплый пар раскаленной атмосферы.
Еще я видел больницу, острог, казенные хлебные магазины; потом проехал мимо базара с пестрой толпой якутов и якуток. Много и русского и нерусского, что со временем
будет тоже русское. Скоро я уже сидел на квартире в своей
комнате за обедом.
Ну, так вот я в дороге. Как же, спросите вы, после тропиков показались мне морозы? А ничего. Сижу в своей открытой повозке, как в
комнате; а прежде боялся, думал, что в 30˚ не проедешь тридцати верст; теперь узнал, что проедешь лучше при 30˚ и скорее, потому что ямщики мчат что
есть мочи; у них зябнут руки и ноги, зяб бы и нос, но они надевают на шею боа.