Неточные совпадения
Он видел только ее римский чистый профиль, когда она стояла или сидела перед ним, чувствовал веющий
от нее на него
жар и запах каких-то цветов да часто потрогивал себя за пришитую ею пуговицу.
— Mille pardons, mademoiselle, de vous avoir derangее, [Тысяча извинений, сударыня, за беспокойство (фр.).] — говорил он, силясь надеть перчатки, но большие, влажные
от жару руки не шли в них. — Sacrebleu! çа n’entre pas — oh, mille pardons, mademoiselle… [Проклятье! не надеваются — о, простите, сударыня… (фр.)]
Райский с ужасом поглядел на нее, потом мрачно взглянул на Веру, потом опять на нее. А Крицкая, с нежными до влажности губами, глядела на него молча, впустив в него глубокий взгляд, и
от переполнявшего ее экстаза, а также отчасти
от жара, оттаяла немного, как конфетка, называемая «помадой».
Он порисовал еще с полчаса Крицкую, потом назначил следующий сеанс через день и предался с прежним
жаром неотвязному вопросу все об одном:
от кого письмо? Узнать и уехать — вот все, чего он добивался. Тут хуже всего тайна:
от нее вся боль!
Он,
от радости, вдруг засмеется и закроется салфеткой, потрет руки одна о другую с
жаром или встанет и ни с того ни с сего поклонится всем присутствующим и отчаянно шаркнет ножкой. А когда все засмеются над ним, он засмеется пуще всех, снимет парик и погладит себе с исступлением лысину или потреплет, вместо Пашутки, Василису по щечке.
Дома у себя он натаскал глины, накупил моделей голов, рук, ног, торсов, надел фартук и начал лепить с
жаром, не спал, никуда не ходил, видясь только с профессором скульптуры, с учениками, ходил с ними в Исакиевский собор, замирая
от удивления перед работами Витали, вглядываясь в приемы, в детали, в эту новую сферу нового искусства.
Неточные совпадения
Далее всё было то же и то же; та же тряска с постукиваньем, тот же снег в окно, те же быстрые переходы
от парового
жара к холоду и опять к
жару, то же мелькание тех же лиц в полумраке и те же голоса, и Анна стала читать и понимать читаемое.
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни
жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался
от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись на руку, на сочную, лопушистую лесную траву.
Он отвел капитана в сторону и стал говорить ему что-то с большим
жаром; я видел, как посиневшие губы его дрожали; но капитан
от него отвернулся с презрительной улыбкой.
Условий света свергнув бремя, // Как он, отстав
от суеты, // С ним подружился я в то время. // Мне нравились его черты, // Мечтам невольная преданность, // Неподражательная странность // И резкий, охлажденный ум. // Я был озлоблен, он угрюм; // Страстей игру мы знали оба; // Томила жизнь обоих нас; // В обоих сердца
жар угас; // Обоих ожидала злоба // Слепой Фортуны и людей // На самом утре наших дней.
Тем временем через улицу
от того места, где была лавка, бродячий музыкант, настроив виолончель, заставил ее тихим смычком говорить грустно и хорошо; его товарищ, флейтист, осыпал пение струн лепетом горлового свиста; простая песенка, которою они огласили дремлющий в
жаре двор, достигла ушей Грэя, и тотчас он понял, что следует ему делать дальше.