Неточные совпадения
Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный
и не любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только
уже не приехал
и не живет где-нибудь инкогнито…
Городничий. Да,
и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это
уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня
и числа… Нехорошо, что у вас больные
такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да
и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Городничий. Да я
так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения
и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да
и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это
уже так самим богом устроено,
и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Бобчинский. Э, нет, позвольте,
уж я… позвольте, позвольте… вы
уж и слога
такого не имеете…
А Петр-то Иванович
уж мигнул пальцем
и подозвал трактирщика-с, трактирщика Власа: у него жена три недели назад тому родила,
и такой пребойкий мальчик, будет
так же, как
и отец, содержать трактир.
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если
и заглянет в какую-нибудь бумагу,
так он жизни не будет рад. Я вот
уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда
и что неправда.
А
так, мошенники, я думаю, там
уж просьбы из-под полы
и готовят.
Городничий (робея).Извините, я, право, не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы, люди трезвые
и поведения хорошего. Я
уж не знаю, откуда он берет
такую. А если что не
так, то… Позвольте мне предложить вам переехать со мною на другую квартиру.
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова
и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)
Уж и вы! не нашли другого места упасть!
И растянулся, как черт знает что
такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это
уж так устроено,
такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как
уже здоров;
и не столько медикаментами, сколько честностью
и порядком.
Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге.
Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.)Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.
И уж так уморишься играя, что просто ни на что не похоже.
«Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю,
так и быть, говорю, я принимаю, только
уж у меня: ни, ни, ни!..
Бобчинский. А я
так думаю, что генерал-то ему
и в подметки не станет! а когда генерал, то
уж разве сам генералиссимус. Слышали: государственный-то совет как прижал? Пойдем расскажем поскорее Аммосу Федоровичу
и Коробкину. Прощайте, Анна Андреевна!
Анна Андреевна. Ну, может быть, один какой-нибудь раз, да
и то
так уж, лишь бы только. «А, — говорит себе, — дай
уж посмотрю на нее!»
Городничий. Ну,
уж вы — женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо. Вас посекут, да
и только, а мужа
и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с ним
так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
Добчинский.То есть оно
так только говорится, а он рожден мною
так совершенно, как бы
и в браке,
и все это, как следует, я завершил потом законными-с узами супружества-с.
Так я, изволите видеть, хочу, чтоб он теперь
уже был совсем, то есть, законным моим сыном-с
и назывался бы
так, как я: Добчинский-с.
Купцы. Ей-богу!
такого никто не запомнит городничего.
Так все
и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то
уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив
такой, что лет
уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона,
и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит,
и на Онуфрия его именины. Что делать?
и на Онуфрия несешь.
Купцы (кланяясь).
Так уж возьмите за одним разом
и сахарцу.
Купцы.
Так уж сделайте
такую милость, ваше сиятельство. Если
уже вы, то есть, не поможете в нашей просьбе, то
уж не знаем, как
и быть: просто хоть в петлю полезай.
Городничий. Не верьте, не верьте! Это
такие лгуны… им вот эдакой ребенок не поверит. Они
уж и по всему городу известны за лгунов. А насчет мошенничества, осмелюсь доложить: это
такие мошенники, каких свет не производил.
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести, то есть не двести, а четыреста, — я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; —
так, пожалуй,
и теперь столько же, чтобы
уже ровно было восемьсот.
Городничий. Ну, в Питере
так в Питере; а оно хорошо бы
и здесь. Что, ведь, я думаю,
уже городничество тогда к черту, а, Анна Андреевна?
— дворянин учится наукам: его хоть
и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а
уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман,
так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день,
так оттого
и важничаешь? Да я плевать на твою голову
и на твою важность!
Уже Лука Лукич говорит: «Отчего ты, Настенька, рыдаешь?» — «Луканчик, говорю, я
и сама не знаю, слезы
так вот рекой
и льются».
Анна Андреевна. Мы теперь в Петербурге намерены жить. А здесь, признаюсь,
такой воздух… деревенский
уж слишком!., признаюсь, большая неприятность… Вот
и муж мой… он там получит генеральский чин.
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было
уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство
такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет,
так вот
и тянет! В одном ухе
так вот
и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!»
И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз.
И руки дрожат,
и все помутилось.
На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан,
так что трактирщик хотел
уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии
и по костюму, весь город принял меня за генерал-губернатора.
Неточные совпадения
Давно
уж меру всякую // Как в гневе,
так и в радости // Последыш потерял.)
— Коли всем миром велено: // «Бей!» — стало, есть за что! — // Прикрикнул Влас на странников. — // Не ветрогоны тисковцы, // Давно ли там десятого // Пороли?.. Не до шуток им. // Гнусь-человек! — Не бить его, //
Так уж кого
и бить? // Не нам одним наказано: // От Тискова по Волге-то // Тут деревень четырнадцать, — // Чай, через все четырнадцать // Прогнали, как сквозь строй! —
Крестьянское терпение // Выносливо, а временем // Есть
и ему конец. // Агап раненько выехал, // Без завтрака: крестьянина // Тошнило
уж и так, // А тут еще речь барская, // Как муха неотвязная, // Жужжит под ухо самое…
—
Уж будто вы не знаете, // Как ссоры деревенские // Выходят? К муженьку // Сестра гостить приехала, // У ней коты разбилися. // «Дай башмаки Оленушке, // Жена!» — сказал Филипп. // А я не вдруг ответила. // Корчагу подымала я, //
Такая тяга: вымолвить // Я слова не могла. // Филипп Ильич прогневался, // Пождал, пока поставила // Корчагу на шесток, // Да хлоп меня в висок! // «Ну, благо ты приехала, //
И так походишь!» — молвила // Другая, незамужняя // Филиппова сестра.
Однако Клима Лавина // Крестьяне полупьяные // Уважили: «Качать его!» //
И ну качать… «Ура!» // Потом вдову Терентьевну // С Гаврилкой, малолеточком, // Клим посадил рядком //
И жениха с невестою // Поздравил! Подурачились // Досыта мужики. // Приели все, все припили, // Что господа оставили, //
И только поздним вечером // В деревню прибрели. // Домашние их встретили // Известьем неожиданным: // Скончался старый князь! // «Как
так?» — Из лодки вынесли // Его
уж бездыханного — // Хватил второй удар! —