Неточные совпадения
Собакевич слушал все по-прежнему, нагнувши голову, и хоть бы что-нибудь похожее
на выражение показалось
на лице его. Казалось, в этом теле совсем не
было души, или она у него
была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось
на дне ее, не производило решительно никакого потрясения
на поверхности.
Ко всему этому надобно прибавить, что Феодосий Гаврилыч считал себя естествоиспытателем и агрономом и в доказательство этого собирал разных букашек и бабочек и накалывал их без всякого толку на булавки, а также — это было, впрочем, в более молодые годы его — Феодосий Гаврилыч в одном из имений своих задумал вырыть глубочайший колодец и, желая освидетельствовать сей колодец, вздумал лично своею особой спуститься в него, но при этом чуть не задохся и вытащен
был на поверхность земли без чувств.
Она оборотилась к нему — и вот ее лицо, с глазами светлыми, сверкающими, острыми, с пеньем вторгавшимися в душу, уже приближалось к нему, уже
было на поверхности и, задрожав сверкающим смехом, удалялось, — и вот она опрокинулась на спину, и облачные перси ее, матовые, как фарфор, не покрытый глазурью, просвечивали пред солнцем по краям своей белой, эластически-нежной окружности.
Неточные совпадения
Это намерение
было очень странное, ибо в заведовании Фердыщенка находился только городской выгон, который не заключал в себе никаких сокровищ ни
на поверхности земли, ни в недрах оной.
Скорым шагом удалялся он прочь от города, а за ним, понурив головы и едва
поспевая, следовали обыватели. Наконец к вечеру он пришел. Перед глазами его расстилалась совершенно ровная низина,
на поверхности которой не замечалось ни одного бугорка, ни одной впадины. Куда ни обрати взоры — везде гладь, везде ровная скатерть, по которой можно шагать до бесконечности. Это
был тоже бред, но бред точь-в-точь совпадавший с тем бредом, который гнездился в его голове…
Все минувшее, все, что
было заглушено нынешними козацкими биваками, суровой бранною жизнью, — все всплыло разом
на поверхность, потопивши, в свою очередь, настоящее.
«Конечно, эта смелая книга вызовет шум. Удар в колокол среди ночи. Социалисты
будут яростно возражать. И не одни социалисты. “Свист и звон со всех сторон”.
На поверхности жизни вздуется еще десяток пузырей».
Через вершины старых лип видно
было синеватую полосу реки; расплавленное солнце сверкало
на поверхности воды; за рекою,
на песчаных холмах, прилепились серые избы деревни, дальше холмы заросли кустами можжевельника, а еще дальше с земли поднимались пышные облака.