Неточные совпадения
Вот как начнешь эдак один на досуге подумывать, так видишь, что наконец точно нужно жениться. Что, в самом деле? Живешь, живешь, да такая наконец скверность становится.
Вот опять пропустил мясоед.
А ведь, кажется, все готово,
и сваха
вот уж три месяца ходит. Право — самому как-то становится совестно. Эй, Степан!
Я того мнения, что черный фрак как-то солиднее. Цветные больше идут секретарям, титулярным
и прочей мелюзге, молокососно что-то. Те, которые чином повыше, должны больше наблюдать, как говорится, этого…
вот позабыл слово!
и хорошее слово, да позабыл. Да, батюшка, уж как ты там себе ни переворачивай,
а надворный советник тот же полковник, только разве что мундир без эполет. Эй, Степан!
Кажется, пустая вещь сапоги,
а ведь, однако же, если дурно сшиты да рыжая вакса, уж в хорошем обществе
и не будет такого уважения. Всё как-то не того…
Вот еще гадко, если мозоли. Готов вытерпеть бог знает что, только бы не мозоли. Эй, Степан!
Фекла. Купца третьей гильдии дочь. Да уж такая, что
и генералу обиды не нанесет. О купце
и слышать не хочет. «Мне, говорит, какой бы ни был муж, хоть
и собой-то невзрачен, да был бы дворянин». Да, такой великатес!
А к воскресному-то как наденет шелковое платье — так
вот те Христос, так
и шумит. Княгиня просто!
Фекла.
А вот как поворотишь в проулок, так будет тебе прямо будка,
и как будку минешь, свороти налево,
и вот тебе прямо в глаза — то есть, так
вот тебе прямо в глаза
и будет деревянный дом, где живет швея, что жила прежде с сенатским обер-секлехтарем. Ты к швее-то не заходи,
а сейчас за нею будет второй дом, каменный —
вот этот дом
и есть ее, в котором, то есть, она живет, Агафья Тихоновна-то, невеста.
Ты
вот теперь один, надворный советник, экспедитор или там начальник какой, бог тебя ведает,
а тогда, вообрази, около тебя экспедиторчонки, маленькие эдакие канальчонки,
и какой-нибудь постреленок, протянувши ручонки, будет теребить тебя за бакенбарды,
а ты только будешь ему по-собачьи: ав, ав, ав!
Арина Пантелеймоновна.
А купец, если захочет, не даст сукна;
а вот дворянин-то
и голенькой,
и не в чем ходить дворянину!
Иван Павлович.
А любопытная, однако ж, как я вижу, должна быть земля эта Сицилия.
Вот вы сказали — мужик: что мужик, как он? так ли совершенно, как
и русский мужик, широк в плечах
и землю пашет, или нет?
Жевакин.
Вот в Сицилии, матушка, мы были с эскадрой в весеннее время, — если пригонять, так выйдет к нашему февралю, — выйдешь, бывало, из дому: день солнечный,
а потом эдак дождик,
и смотришь, точно, как будто дождик.
Кочкарев. Ну
вот, дурак сейчас один сказал,
а он
и уши развесил. Она красавица, просто красавица; такой девицы не сыщешь нигде.
Кочкарев. Какая ж беда, если рассердятся? Если бы из этого что бы нибудь вышло, тогда другое дело;
а ведь здесь самое большее, если кто-нибудь из них плюнет в глаза,
вот и все.
Кочкарев. Да что же за беда? Ведь иным плевали несколько раз, ей-богу. Я знаю тоже одного: прекраснейший собой мужчина, румянец во всю щеку; до тех пор егозил
и надоедал своему начальнику о прибавке жалованья, что тот наконец не вынес — плюнул в самое лицо, ей-богу! «
Вот тебе, говорит, твоя прибавка, отвяжись, сатана!»
А жалованья, однако же, все-таки прибавил. Так что ж из того, что плюнет? Если бы, другое дело, был далеко платок,
а то ведь он тут же, в кармане, — взял да
и вытер.
Кочкарев.
А кто вам сказал?
Вот в том-то
и дело — но только заложен, да за два года еще проценты не выплачены. Да в сенате есть еще брат, который тоже запускает глаза на дом; сутяги такого свет не производил: с родной матери последнюю юбку снял, безбожник!
Фекла. Смотри ты какой! расходился как! Что толст, так думает, ему
и равного никого нет.
А я скажу, что ты сам подлец,
вот что!
Вот уж, никак, в семнадцатый раз случается со мною,
и всё почти одинаким образом: кажется, эдак сначала все хорошо,
а как дойдет дело до развязки — смотришь,
и откажут.
Кочкарев. Ступай, ступай,
и чтобы ты себе сейчас же переломил ногу.
Вот от души посылаю тебе желание, чтобы тебе пьяный извозчик въехал дышлом в самую глотку! Тряпка,
а не чиновник!
Вот клянусь тебе, что теперь между нами все кончилось,
и на глаза мне больше не показывайся!
Давича совершенно хотела было думать о другом, но чем ни займусь — пробовала сматывать нитки, шила ридикуль, —
а Иван Кузьмич все так
вот и лезет в руку.
Кочкарев (соединяя руки). Ну, бог вас благословит! Согласен
и одобряю ваш союз. Брак — это есть такое дело… Это не то, что взял извозчика, да
и поехал куды-нибудь; это обязанность совершенно другого рода, это обязанность… Теперь
вот только мне времени нет,
а после я расскажу тебе, что это за обязанность. Ну, Иван Кузьмич, поцелуй свою невесту. Ты теперь можешь это сделать. Ты теперь должен это сделать.
Подколесин. Благодарю, брат. Именно наконец теперь только я узнал, что такое жизнь. Теперь предо мною открылся совершенно новый мир, теперь я
вот вижу, что все это движется, живет, чувствует, эдак как-то испаряется, как-то эдак, не знаешь даже сам, что делается.
А прежде я ничего этого не видел, не понимал, то есть просто был лишенный всякого сведения человек, не рассуждал, не углублялся
и жил
вот, как
и всякий другой человек живет.
Фекла. Что?
А вот он тот, что знает повести дело! без свахи умеет заварить свадьбу! Да у меня пусть такие
и эдакие женихи, общипанные
и всякие, да уж таких, чтобы прыгали в окна, — таких нет, прошу простить.
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали,
а потом
и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. —
А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с.
А вот он-то
и есть этот чиновник.
Хлестаков. Да
вот тогда вы дали двести, то есть не двести,
а четыреста, — я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй,
и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.
Анна Андреевна. После?
Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник?
А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это!
А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас».
Вот тебе
и сейчас!
Вот тебе ничего
и не узнали!
А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится,
а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Да объяви всем, чтоб знали: что
вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека,
а за такого, что
и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Анна Андреевна. Мы теперь в Петербурге намерены жить.
А здесь, признаюсь, такой воздух… деревенский уж слишком!., признаюсь, большая неприятность…
Вот и муж мой… он там получит генеральский чин.