Неточные совпадения
Это быстро разнеслось по всем углам уже утихнувшего табора; и все считали преступлением не верить, несмотря на то что продавица бубликов, которой подвижная лавка
была рядом с яткою шинкарки, раскланивалась весь день без надобности и писала
ногами совершенное подобие своего лакомого товара.
— И ты туда же, кум! Чтобы мне отсохнули руки и
ноги, если что-нибудь когда-либо крал, выключая разве вареники с сметаною у матери, да и то еще когда мне
было лет десять от роду.
И начала притопывать
ногами, все, чем далее, смелее; наконец левая рука ее опустилась и уперлась в бок, и она пошла танцевать, побрякивая подковами, держа перед собою зеркало и
напевая любимую свою песню...
Как теперь помню — покойная старуха, мать моя,
была еще жива, — как в долгий зимний вечер, когда на дворе трещал мороз и замуровывал наглухо узенькое стекло нашей хаты, сидела она перед гребнем, выводя рукою длинную нитку, колыша
ногою люльку и
напевая песню, которая как будто теперь слышится мне.
Очнувшись, снял он со стены дедовскую нагайку и уже хотел
было покропить ею спину бедного Петра, как откуда ни возьмись шестилетний брат Пидоркин, Ивась, прибежал и в испуге схватил ручонками его за
ноги, закричав: «Тятя, тятя! не бей Петруся!» Что прикажешь делать? у отца сердце не каменное: повесивши нагайку на стену, вывел он его потихоньку из хаты: «Если ты мне когда-нибудь покажешься в хате или хоть только под окнами, то слушай, Петро: ей-богу, пропадут черные усы, да и оселедец твой, вот уже он два раза обматывается около уха, не
будь я Терентий Корж, если не распрощается с твоею макушей!» Сказавши это, дал он ему легонькою рукою стусана в затылок, так что Петрусь, невзвидя земли, полетел стремглав.
Ведьма топнула
ногою: синее пламя выхватилось из земли; середина ее вся осветилась и стала как будто из хрусталя вылита; и все, что ни
было под землею, сделалось видимо как на ладони.
Два дни и две ночи спал Петро без просыпу. Очнувшись на третий день, долго осматривал он углы своей хаты; но напрасно старался что-нибудь припомнить: память его
была как карман старого скряги, из которого полушки не выманишь. Потянувшись немного, услышал он, что в
ногах брякнуло. Смотрит: два мешка с золотом. Тут только, будто сквозь сон, вспомнил он, что искал какого-то клада, что
было ему одному страшно в лесу… Но за какую цену, как достался он, этого никаким образом не мог понять.
Девушки подняли крик, перемешались; но после, ободрившись, перебежали на другую сторону, увидя, что Каленик не слишком
был скор на
ноги.
— Когда бог поможет, то сею осенью, может, и закурим. На Покров, бьюсь об заклад, что пан голова
будет писать
ногами немецкие крендели по дороге.
— И ты, сват, — отозвалась сидевшая на лежанке, поджавши под себя
ноги, свояченица, —
будешь все это время жить у нас без жены?
— Вот я и домой пришел! — говорил он, садясь на лавку у дверей и не обращая никакого внимания на присутствующих. — Вишь, как растянул вражий сын, сатана, дорогу! Идешь, идешь, и конца нет!
Ноги как будто переломал кто-нибудь. Достань-ка там, баба, тулуп, подостлать мне. На печь к тебе не приду, ей-богу, не приду:
ноги болят! Достань его, там он лежит, близ покута; гляди только, не опрокинь горшка с тертым табаком. Или нет, не тронь, не тронь! Ты, может
быть, пьяна сегодня… Пусть, уже я сам достану.
Доброму человеку не только развернуться, приударить горлицы или гопака, прилечь даже негде
было, когда в голову заберется хмель и
ноги начнут писать покой [Покой — название буквы «п» в старинной русской азбуке.] — он — по.
Между тем черт крался потихоньку к месяцу и уже протянул
было руку схватить его, но вдруг отдернул ее назад, как бы обжегшись, пососал пальцы, заболтал
ногою и забежал с другой стороны, и снова отскочил и отдернул руку.
Ведьма сама почувствовала, что холодно, несмотря на то что
была тепло одета; и потому, поднявши руки кверху, отставила
ногу и, приведши себя в такое положение, как человек, летящий на коньках, не сдвинувшись ни одним суставом, спустилась по воздуху, будто по ледяной покатой горе, и прямо в трубу.
Кумова жена, остолбенев, выпустила из рук
ногу, за которую начала
было тянуть дьяка из мешка.
— Ваше царское величество, не прикажите казнить, прикажите миловать! Из чего, не во гнев
будь сказано вашей царской милости, сделаны черевички, что на
ногах ваших? Я думаю, ни один швец ни в одном государстве на свете не сумеет так сделать. Боже ты мой, что, если бы моя жинка надела такие черевики!
— Боже ты мой, что за украшение! — вскрикнул он радостно, ухватив башмаки. — Ваше царское величество! Что ж, когда башмаки такие на
ногах и в них, чаятельно, ваше благородие, ходите и на лед ковзаться, [Ковзаться — кататься на льду, скользить.] какие ж должны
быть самые ножки? думаю, по малой мере из чистого сахара.
Чуб выпучил глаза, когда вошел к нему кузнец, и не знал, чему дивиться: тому ли, что кузнец воскрес, тому ли, что кузнец смел к нему прийти, или тому, что он нарядился таким щеголем и запорожцем. Но еще больше изумился он, когда Вакула развязал платок и положил перед ним новехонькую шапку и пояс, какого не видано
было на селе, а сам повалился ему в
ноги и проговорил умоляющим голосом...
П*** пехотный полк
был совсем не такого сорта, к какому принадлежат многие пехотные полки; и, несмотря на то, что он большею частию стоял по деревням, однако ж
был на такой
ноге, что не уступал иным и кавалерийским.
Всего мне
было лет одиннадцать; так нет же, не одиннадцать: я помню как теперь, когда раз побежал
было на четвереньках и стал лаять по-собачьи, батько закричал на меня, покачав головою: «Эй, Фома, Фома! тебя женить пора, а ты дуреешь, как молодой лошак!» Дед
был еще тогда жив и на
ноги — пусть ему легко икнется на том свете — довольно крепок.
Я
был тогда малый подвижной. Старость проклятая! теперь уже не пойду так; вместо всех выкрутасов
ноги только спотыкаются. Долго глядел дед на нас, сидя с чумаками. Я замечаю, что у него
ноги не постоят на месте: так, как будто их что-нибудь дергает.
Мы посторонились, и пошел хрен вывертывать
ногами по всему гладкому месту, которое
было возле грядки с огурцами.