На кондитерскую Григория Ефимовича Елисеева это монпансье работал кустарь Федя. Каждое утро, бывало, несет ему лоток монпансье, — он по-особому его делал, — половинка беленькая и красненькая, пестренькая, кроме него никто так делать не умел, и в бумажках. После именин,
что ли, с похмелья, вскочил он товар Елисееву нести.
Неточные совпадения
— Правда
ли,
что ты знаешь в лицо всех беглых преступников на Хитровке и не арестуешь их?
Что он Зайцевский — об этом и не знали. Он как-то зашел ко мне и принес изданную им книжку стихов и рассказов, которые он исполнял на сцене. Книжка называлась «Пополам». Меня он не застал и через день позвонил по телефону, спросив, получил
ли я ее.
— Спасибо, — ответил я, — жаль,
что не застал меня. Кстати, скажи, цел
ли отцовский музей?
Положим, это еще Кречинский делал. Но Сухаревка выше Кречинского. Часы или булавку долго
ли подменить! А вот подменить дюжину штанов — это может только Сухаревка. Делалось это так: ходят малые по толкучке, на плечах у них перекинуты связки штанов, совершенно новеньких, только
что сшитых, аккуратно сложенных.
В тот день, когда произошла история с дыркой, он подошел ко мне на ипподроме за советом: записывать
ли ему свою лошадь на следующий приз, имеет
ли она шансы? На подъезде, после окончания бегов, мы случайно еще раз встретились, и он предложил по случаю дождя довезти меня в своем экипаже до дому. Я отказывался, говоря,
что еду на Самотеку, а это ему не по пути, но он уговорил меня и, отпустив кучера, лихо домчал в своем шарабане до Самотеки, где я зашел к моему старому другу художнику Павлику Яковлеву.
— А которую ты выплеснул из кружки. Мало
ли что я знаю.
— Экономия: внизу в вагоне пятак, а здесь, на свежем воздухе, три копейки… И не из экономии я езжу здесь, а вот из-за нее… — И погрозил дымящейся сигарищей. — Именно эти сигары только и курю… Три рубля вагон, полтора рубля грядка, да-с, — клопосдохс, настоящий империал, потому
что только на империале конки и курить можно… Не хотите
ли сделаться империалистом? — предлагает мне сигару.
До образования
ли, до наук
ли таким художникам было, когда нет ни квартиры, ни платья, когда из сапог пальцы смотрят, а штаны такие,
что приходится задом к стене поворачиваться.
Неизвестно, утер
ли нос Голицыну и Троекурову своим домом Матвей Гагарин, но известно,
что Петр I отрубил ему голову.
— Знаете
что? Видали
ли вы когда-нибудь лакейский театр?
И сколько десятков раз приходилось выскакивать им на чествование генералов! Мало
ли их «проследует» за день на Тверскую через площадь! Многие генералы издали махали рукой часовому,
что, мол, не надо вызванивать, но были и любители, особенно офицеры, только
что произведенные в генералы, которые тешили свое сердце и нарочно лишний раз проходили мимо гауптвахты, чтобы важно откозырять выстроившемуся караулу.
—
Что это дым над Сущевской частью? Уж не пожар
ли?
Народ галдел, народ зевал,
Едва
ли сотый понимал,
Что делается тут…
Зато посмеивался в ус,
Лукаво щуря взор,
Знакомый с бурями француз,
Столичный куафер.
Тут поднимались хлопоты о разрешении, даже печатались статьи в защиту клубной игры, подавались слезницы генерал-губернатору, где доказывалось,
что игра не вред, а чуть
ли не благодеяние, и опять играли до нового протокола.
И пошел одиноко поэт по бульвару… А вернувшись в свою пустую комнату, пишет 27 августа 1833 года жене: «Скажи Вяземскому,
что умер тезка его, князь Петр Долгоруков, получив какое-то наследство и не успев промотать его в Английском клубе, о
чем здешнее общество весьма жалеет. В клубе не был, чуть
ли я не исключен, ибо позабыл возобновить свой билет, надобно будет заплатить штраф триста рублей, а я бы весь Английский клуб готов продать за двести рублей».
— Не знаю, была
ли здесь келья Пимена, а
что именно здесь, в этой комнате, была «яма», куда должников сажали, — это факт…
Слушая эти голоса, Левин насупившись сидел на кресле в спальне жены и упорно молчал на ее вопросы о том, что с ним; но когда наконец она сама, робко улыбаясь, спросила: «Уж не
что ли нибудь не понравилось тебе с Весловским?» его прорвало, и он высказал всё; то, что он высказывал, оскорбляло его и потому еще больше его раздражало.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Вот тебе на! (Вслух).Господа, я думаю,
что письмо длинно. Да и черт
ли в нем: дрянь этакую читать.
Хлестаков. Знаете
ли что? дайте их мне взаймы.
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое,
что внушает робость. По крайней мере, я знаю,
что ни одна женщина не может их выдержать, не так
ли?
Городничий. Знаете
ли,
что он женится на моей дочери,
что я сам буду вельможа,
что я в самую Сибирь законопачу?
Хлестаков. А мне нравится здешний городок. Конечно, не так многолюдно — ну
что ж? Ведь это не столица. Не правда
ли, ведь это не столица?