Неточные совпадения
— Все это принадлежит мне, — печально произнес он, — многие завидуют моему богатству. Они думают, что я счастлив. Дураки! О, как бы возрадовались они, если бы
узнали, что
имя Иннокентия Толстых покрыто позором и забрызгано грязью, и что это сделала его родная дочь!
— Это он, повторяю тебе! — вспыльчиво крикнул Петр Иннокентьевич. — Я должен
узнать его
имя и где он живет, зачем он здесь?.. Я должен
узнать это, слышишь, Иннокентий!.. Ты мне
узнаешь все это…
Последний, немолодой уже человек, был любимцем всего округа.
Знал он по
имени и отчеству почти каждого крестьянина в селах, входящих в район его деятельности, и умел каждого обласкать, каждому помочь и каждого утешить.
На дворе стоял декабрь месяц, был страшный мороз. Зима в этот год была лютая и страшная, что не редкость в Сибири. В числе привезенных из К. на
имя Иннокентия Антиповича Гладких писем одно обратило на себя его внимание. Почерк, которым написан был адрес, заставил задрожать старика — он
узнал почерк Марьи Петровны.
— Да она не
знает об этом… Едва ли ей знакомо даже
имя Егора Никифорова.
— Прости меня, дорогой брат, — жалобным тоном начал Семен Порфирьевич, — что я произнес
имя, которое в тебе пробудило столько тяжелых воспоминаний. Ты
знаешь, как я всегда сочувствовал твоему горю! Я тоже долго надеялся, что твоя дочка вернется, но прошло уже более двадцати лет… Едва ли теперь можно надеяться…
— Родителей… — с горечью усмехнулся Иван Афанасьевич… Ты не
узнаешь из нее
имени твоего отца…
Какой интерес представляло все это для него — незаконного сына Марии Толстых? Одно только порадовало его, что он
узнал наверное
имя своего отца — Бориса Петровича Ильяшевича.
— Теперь одна надежда на тебя… Я почти уверен, что ты
знаешь эту причину, хотя она не та, которую ты привел в тот день, когда сообщил мне
имя преступника. Ты говорил мне, что отца он хотел ограбить — найденные в шкатулке деньги и вещи противоречат этому? Тут, видимо, какая-то тайна, которую
знаешь ты? Скажи,
знаешь?
— Марья Петровна, вы когда-то были милостивы ко мне… Конечно, вам трудно
узнать меня, когда ни ваш батюшка, ни Иннокентий Антипович не
узнали меня… Я страдал, боролся, но не отчаивался. Тот, на могиле которого вы были сейчас, умер на моих руках, произнося с любовью ваше
имя. Пятнадцать лет я ради вашего отца пробыл на каторге…
— Не зовите меня при людях по
имени, — шепнула Марья Петровна Тане. — Они не должны пока еще
знать, кто я… До тех пор, пока не очнется мой отец и не приедет Гладких — вы здесь хозяйка.
Он
знает, что в келье этого монаха хранится завещание Марьи Петровны Толстых на
имя Татьяны Егоровны Никифоровой.
«Позволено ли нам, бедным жителям земли, быть так дерзкими, чтобы спросить вас, о чем мечтаете?» — «Где находятся те счастливые места, в которых порхает мысль ваша?» — «Можно ли
знать имя той, которая погрузила вас в эту сладкую долину задумчивости?» Но он отвечал на все решительным невниманием, и приятные фразы канули, как в воду.
Протестуя против этого желания и недоумевая, он пошел прочь, но тотчас вернулся, чтоб
узнать имя автора. «Иероним Босх» — прочитал он на тусклой, медной пластинке и увидел еще две маленьких, но столь же странных.
А кто
знает имена многих и многих титулярных и надворных советников, коллежских асессоров, поручиков и майоров, которые каждый год ездят в непроходимые пустыни, к берегам Ледовитого моря, спят при 40˚ мороза на снегу — и все это по казенной надобности?
Всего замечательнее, что мы не только не
знали имени и фамилии его, но и никакой надобности не видели узнавать. Глумов совершенно случайно прозвал его Кшепшицюльским, и, к удивлению, он сразу начал откликаться на этот зов. Даже познакомились мы с ним как-то необычно. Шел я однажды по двору нашего дома и услышал, как он расспрашивает у дворника: «скоро ли в 4-м нумере (это — моя квартира) руволюция буде». Сейчас же взял его я за шиворот и привел к себе:
Неточные совпадения
Скотинин. А смею ли спросить, государь мой, —
имени и отчества не
знаю, — в деревеньках ваших водятся ли свинки?
Зная, что что-то случилось, но не
зная, что именно, Вронский испытывал мучительную тревогу и, надеясь
узнать что-нибудь, пошел в ложу брата. Нарочно выбрав противоположный от ложи Анны пролет партера, он, выходя, столкнулся с бывшим полковым командиром своим, говорившим с двумя знакомыми. Вронский слышал, как было произнесено
имя Карениных, и заметил, как поспешил полковой командир громко назвать Вронского, значительно взглянув на говоривших.
Левин только что собирался вступить в разговор со старым лакеем, как секретарь дворянской опеки, старичок, имевший специальность
знать всех дворян губернии по
имени и отчеству, развлек его.
— Я игнорирую это до тех пор, пока свет не
знает этого, пока мое
имя не опозорено.
— Кажется,
знаю. Или нет…. Право, не помню, — рассеянно отвечал Вронский, смутно представляя себе при
имени Карениной что-то чопорное и скучное.