Неточные совпадения
— Ну-с, так я теперь отправлюсь, — подмигнул лукаво Шмель Акиму, расшаркиваясь перед Бежецким. — К вам пришли, заниматься некогда
будет. В другой раз зайду. Счастливо оставаться, Владимир Николаевич.
Не хочу вам мешать. До свиданья.
— Почему это вы меня так низко цените? Обиду
хотите сказать. Вот везде со мной так. Участь моя горькая такая. В людях сердца нет.
Не все же тоненьким девчонкам да красавицам на сцене
быть. Да мне со сцены больше двадцати лет никто и
не дает, как корсет надену. Я играть гожусь. Еще как играю… Всей залой принимают, как иногда плакать начну… Чувство на сцене главное. Заплачешь — всех тронешь…
— Голубчик, — начала кланяться перед ним Дудкина, —
будь отец родной. Я только второй день как приехала и никого здесь
не знаю. Без протекции. Вот тут актриса у меня
есть знакомая, ее
хочу отыскать, да
не знаю, где живет, Надежда Александровна Крюковская, она-то мне поможет…
— Женщина, когда
захочет схитрить, всегда схитрит. Особенно для любимого человека. Надеюсь, вы за это на меня
не посетуете. Этого никто
не знает, никто, никто.
Было бы очень досадно, если бы такая прелесть досталась кому-нибудь постороннему, cher Voldemar.
— Я в этом уверена, — отвечала она. — Что ж делать, mon ange. Всякая из нас
хочет жить, а свет так глуп, что
не хочет этого понять. Никакой ни в чем свободы. Мне еще благотворительное общество дает возможность жить, как
хочу. А то и к вам нельзя бы
было ездить. Неприлично.
Я даже
не хотел брать — противно
было, а потом подумал, во-первых,
не я их у общества взял, а она; теперь, значит, они ее, что же брезговать: к ним ничего
не пристало, деньги, как деньги, обыкновенные.
— Наконец, я сам себя перестаю понимать,
не могу разобрать моих к ней отношений. Черт меня знает, что я такое? Или я
не способен любить, потерял эту способность? Много жил! Да нет. Ведь вот без нее мне скучно. Отчего же при ней так тяжело. Просто душно как-то! Сознаю, что она хороший человек и меня любит и я ее люблю, должно бы
быть с ней легко, а между тем, как вместе — вот так и хочется сбежать. Что это за дурацкая у меня натура? И она чувствует это,
хотя и
не говорит. Да… страшно жаль мне и уважаю я ее…
Вот почему я
не хотела быть твоей женой.
—
Не разменивайся ты только на мелочи. Я знаю, какая это умная и золотая головка, только вот сверху много мусору накопилось. Я бы
хотела смахнуть этот мусор, чтобы золото
было виднее.
— Ах, Господи, все это мне кажется
не то, — думала она, сидя с закрытыми глазами. — Так близко и вместе с тем так далеко.
Не понимает он меня, и мне тяжело, а только стоит ему посмотреть на меня ласково — уж я воскресла и ожила. Опять надежда! Ведь добрый такой, умный… Неужели он
не будет никогда таким, каким бы я
хотела его видеть?
— Что теперь делать, что делать? — прошептала она. —
Не хочу показать мою рану сердечную!
Не стоит. Упрекать
не буду. Да,
не надо показывать вида, что я знаю…
Не должна унижаться больше. Довольно!
— Вам странно, что я веселюсь, может
быть, делаю глупости, так
не все же вам, мужчинам, этими глупостями и удальством отличаться, — с хохотом продолжала она. Ведь и мы люди, мы женщины, тоже
хотим жить на свободе, ничем
не стесняться, как вы веселиться,
хотим хоть в этом с вами равными
быть…
Не рабами предрассудков, приличий и нравственности. Забыть все, хоть один час пожить свободно, без этих преследующих привидений нашей жизни. А весело это должно
быть! Ух, как весело!
—
Не хочу я молчать. Вы, конечно,
будете за него заступаться. Куда годны такие распорядители? — горячился Михаил Николаевич.
—
Не то,
не то, — перебила Крюковская, — а вот что. Если вы меня любите,
хотите успокоить, возьмите это письмо, поезжайте с ним к Владимиру Николаевичу, отдайте и скажите, что я очень больна, и непременно, слышите, непременно настоите, чтобы он с вами ко мне приехал. Вы сумеете это сделать, если
захотите. Но, пожалуй, если
будет отказываться, соврите ему что-нибудь, — добавила она после некоторого раздумья, отдавая письмо.
— Нет, барышня, я
не от барина. Сами по себе пришли. Нас с барином ведь порешили, значит, чего же мне с ним путаться, у барина все нарушено, так надо подумать самому о себе. Тоже питаться
хотим. На Владимира Николаевича надежда таперича плохая. Так вот я примчал к вам попросить,
не найдется ли мне, по знакомству, местечко у нового председателя, потому мы это дело знаем, и место прибыльное. Уже
будьте милосердны.
— Неправда, она
есть, — вскричала она с еще большим увлечением. —
Есть она. Ты только
не хочешь отвыкнуть от дурных привычек. Ты такой способный, умный и добрый. Душа у тебя отличная, отзывчивая, я помню, сколько раз при мне ты помогал бедным. Если бы ты
захотел только, то мог бы встать во главе какого угодно общества,
не только у нас. А ты возишься Бог тебя знает с какой дрянью. Например, Шмель. Вчера ведь уличили его, что он подчищает отчеты. Конечно — так нельзя.
— Ну, разве я неправду сказал, что вы бедовая! — продолжал смеяться он. — Только в данную минуту на мой счет вы ошиблись, я
не хотел вам говорить комплиментов, а просто высказал вслух произведенное вами на меня впечатление. Мне кажется, что в моей откровенности для вас ничего
не было обидного, а, напротив…
— Что нам решать, нам какое дело? Я вам говорил — составьте комитет. Тогда мы сами и
будем решать, а вы
не хотели. Теперь сами и возитесь, — отвечал Сергей Сергеевич.
— Как
не мешай? Вы мной
будете командовать да распоряжаться, а я дома сиди и молчи. Шалите! Прежде я начальству подчинялся, а своему брату подчиняться
не хочу.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я
не иначе
хочу, чтоб наш дом
был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое
было амбре, чтоб нельзя
было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести, то
есть не двести, а четыреста, — я
не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно
было восемьсот.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто
хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что
будет, то
будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь себе как барин, а
не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома
есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол
не сыщет.
Хлестаков. Я с тобою, дурак,
не хочу рассуждать. (Наливает суп и
ест.)Что это за суп? Ты просто воды налил в чашку: никакого вкусу нет, только воняет. Я
не хочу этого супу, дай мне другого.