Неточные совпадения
Она и Зинаида Владимировна простились с
графом, не забывшим облобызать их
руки, и вышли.
Но
граф крепко держал ее
руку и она покорилась своей участи.
На это
граф возразил, что избранный католиками-рыцарями своим вождем, инославный монарх явится свидетельством перед целым светом того могущества, которое заключается в
руках этого монарха, и того великодушия, которое окажет он, государь, христианству, забыв несчастный разрыв между церквами восточной и западной.
Граф Литта был в положении бумажного змея, свободно летающего в поднебесьи на слабо натянутой бичевке, конец которой держал в своих
руках аббат Грубер и каждую минуту мог начать наматывать ее на
руку и спустить змея с неба на землю.
— С
графом Казимиром? — побледнела Ирена и схватилась
рукой за голову.
— Грешно, грешно,
граф; такой красавец и живет затворником… Положим, это на
руку нашим мужьям… Наши дамы все сойдут от вас с ума… Я знаю еще другого такого —
граф Литта, но тот попал в единоличную собственность и дамы наши поставили над ним крест… Да что дамы, барышни тоже не устоят…
Иван Павлович подал ему
руку и удалился. Прямо из дворца
граф Свенторжецкий поехал к Груберу. Аббат был дома. Он принял
графа у себя в кабинете.
Предводитель депутации, великий бальи Пфюрд, поклонился трижды великому магистру и, поцеловав поданную ему императором
руку, представил благодарственную грамоту великого приорства баварского, которую Павел Петрович передал
графу Ростопчину, великому канцлеру ордена.
Родзевич стал на колени, а
граф Джулио Литта дал ему в
руки зажженную свечу.
Из разговора с Генриеттой Шевалье Ирена Станиславовна догадалась, что
граф Свенторжецкий подставлен в качестве жениха Похвисневой иезуитами, игравшими на
руку Кутайсова, хотевшего сделать будущую графиню своей любовницей.
Иван Павлович Кутайсов был действительно у Шевалье. Подруги расцеловались.
Граф поцеловал
руку Родзевич.
Ирена Станиславовна, в глубоком трауре, шла вслед за гробом всю дорогу пешком, поддерживаемая под
руки ее братом Владиславом Родзевич и
графом Казимиром Нарцисовичем Свенторжецким.
Отвод казенной квартиры
графу Свенторжецкому мотивирован был, заведыванием делами мальтийского ордена, сосредоточенных в
руках князя Куракина.
Этот-то горбун и вошел в спальню
графа Казимира Нарцисовича, зная, что его сиятельства нет дома, как раз в то самое время, когда Яков Михайлов стоял как очарованный, держа в
руке золотой медальон с поразившим его миниатюрой красавицы.
Его думы нарушил появившийся Яков с лодносом в
руках. На подносе лежало письмо.
Граф взял его и ощутил аромат тех знакомых духов, от которых у него всегда так сильно билось сердце.
Граф провел
рукой по лбу, на котором выступали капли холодного пота. Он не верил своим ушам. Она любит его.
Граф сунул в
руку горбуна довольно значительную пачку ассигнаций, вынув ее из кармана без счета.
Граф, таким образом, остался в
руках католической партии вообще, и иезуитов в частности.
— Ах, помилуйте, я совсем не думал напоминать вам, я вас просто так спросил. Мы вас передали с рук на
руки графу Строганову и не очень торопим, как видите, сверх того, такая законная причина, как болезнь вашей супруги… (Учтивейший в мире человек!)
Лиза принесла еще пастилы, трех сортов варенья и сохранившиеся особенного моченья опортовые яблоки и остановилась за спиной матери, вглядываясь в игру и изредка поглядывая на офицеров и в особенности на белые с тонкими, розовыми, отделанными ногтями
руки графа, которые так опытно, уверенно и красиво бросали карты и брали взятки.
Неточные совпадения
— Так, усыновила. Он теперь не Landau больше, а
граф Беззубов. Но дело не в том, а Лидия — я ее очень люблю, но у нее голова не на месте — разумеется, накинулась теперь на этого Landau, и без него ни у нее, ни у Алексея Александровича ничего не решается, и поэтому судьба вашей сестры теперь в
руках этого Landau, иначе
графа Беззубова.
Услыхав с другой стороны подъезда шаги, всходившие на лестницу, обер-кельнер обернулся и, увидав русского
графа, занимавшего у них лучшие комнаты, почтительно вынул
руки из карманов и, наклонившись, объяснил, что курьер был и что дело с наймом палаццо состоялось.
— И тут вы остались верны себе! — возразил он вдруг с радостью, хватаясь за соломинку, — завет предков висит над вами: ваш выбор пал все-таки на
графа! Ха-ха-ха! — судорожно засмеялся он. — А остановили ли бы вы внимание на нем, если б он был не
граф? Делайте, как хотите! — с досадой махнул он
рукой. — Ведь… «что мне за дело»? — возразил он ее словами. — Я вижу, что он, этот homme distingue, изящным разговором, полным ума, новизны, какого-то трепета, уже тронул, пошевелил и… и… да, да?
— За этот вопрос дайте еще
руку. Я опять прежний Райский и опять говорю вам: любите, кузина, наслаждайтесь, помните, что я вам говорил вот здесь… Только не забывайте до конца Райского. Но зачем вы полюбили…
графа? — с улыбкой, тихо прибавил он.
— Татьяна Марковна остановила его за
руку: «Ты, говорит, дворянин, а не разбойник — у тебя есть шпага!» и развела их. Драться было нельзя, чтоб не огласить ее. Соперники дали друг другу слово:
граф — молчать обо всем, а тот — не жениться… Вот отчего Татьяна Марковна осталась в девушках… Не подло ли распускать такую… гнусную клевету!