Неточные совпадения
Когда мать Потемкина, Дарья Васильевна, привезла сына в Москву и посетила с ним приятеля своего покойного мужа,
то последний сам предложил ей поместить Грица — так звали мальчика в родительском доме — у него, не позволив, конечно, даже заикнуться о каком-нибудь вознаграждении.
Графиня Анна Ивановна тоже наметила князя в женихи своей Клодин, а
последняя, кроме
того, без ума влюбилась в петербургского гостя.
Но кроме этой «геены», которая в уме Степана стала представляться для него неизбежной, но с которой он, в силу своей любви к князю, почти примирился, есть и другой суд, суд земной, суд более близкий, суд, который будет вместе с
тем означать, что поручение им неисполнено, так как если он будет уличен в краже ребенка, права
последнего будут восстановлены.
Работая уже несколько недель над приисканием безопасного способа исполнить страшное поручение своего барина, и работая безуспешно, осенившая его мысль при виде мертвого ребенка, разрешающая все сомнения и долженствовавшая привести все дело к счастливому концу, до
того поразила его, что он тотчас полез с предложением уступить ему мертвого младенца к Фаддею Емельяновичу, не приняв во внимание, что подобное предложение, в свою очередь, должно было поразить старика своею необычайностью, и
последний, несмотря на соблазнительный куш, не только откажется, но доведет этот разговор до сведения своей барыни.
Она вспомнила усиленные просьбы сына по возможности сообщать ему подробные сведения о княгине и о
том, получает ли она какие-либо вести от своего мужа,
то есть князя Андрея Павловича, камердинер которого теперь лежал у ее ног, и решила выпытать от
последнего всю подноготную.
Последние, даже
те, которые дичились всяких ласк, встречая государыню, давали ей себя ласкать, чужие собаки со двора прибегали к ней и ложились у ее ног. После бывшего, незадолго до нашего рассказа, большого пожара в Петербурге, голуби слетелись тысячами к ее окнам и нашли там пристанище и корм.
В
то время, когда весь поглощенный честолюбивыми замыслами Григорий Александрович Потемкин выказывал чудеса храбрости и недюжинные способности военачальника в войне с турками, а между
тем в Петербурге подготовлялся ему еще более высший служебный жребий — пост правой руки мудрой государыни, в далеком Смоленске, в доме подполковника Василия Андреевича Энгельгардта, среди многочисленных дочерей
последнего, рос миловидный десятилетний мальчик Володя — приемыш Василия Андреевича и его жены Марфы Александровны, старшей сестры Потемкина.
В
последней должности он оказал большие услуги России в смысле упрощения обмундирования войска. Обрезав солдатам косы, которые они носили до
того времени, он избавил их от лишней работы над своим туалетом и от головных болезней, распространенных в войсках.
—
То есть как все? — робко задает вопрос
последний.
— Говорю вам, перед истинным Богом,
последний раз солгал перед вами, отныне моя душа будет перед вами как на ладонке, — произнес жалобным голосом Степан, и, видимо, для
того, чтобы придать больше вероятности своим словам, перекрестился.
Другой статский сановник считал себя тоже одним из близких и коротких людей в доме Потемкина, потому что
последний входил иногда с ним в разговоры и любил, чтобы
тот присутствовал на вечерах.
После долгих переговоров, при содействии
того же Потемкина, удалось войти в соглашение с
последней.
Все это, по собственному сознанию Булгакова, было сделано им благодаря наставлениям и указаниям Григория Александровича, хотя
последний скромно отказывается от этого в письме к Булгакову, где он, между прочим, писал: «Вы приписываете это мне и
тем увеличиваете еще более заслуги ваши! Все от Бога; но вам обязана Россия и сами турки; ваша твердость, деятельность и ум отвратили войну. Турки были бы побеждены, но русская кровь также бы потекла».
Он не стал с нею препираться по этому вопросу,
тем более, что не был в силах предотвратить гибель своей падчерицы — борьба с Потемкиным, особенно при знании
последним его тайны, была бы с его стороны безумием.
В этот самый момент княгиня Зинаида Сергеевна, которой доложили о беседе с Степаном, об отправке
последнего в больницу и о
том, что князь, после разговора со своим камердинером заперся в кабинете и не велел себя беспокоить, шла узнать у мужа, что случилось.
Он
то и дело сочинял разные музыкальные пьесы и даже оперы и, тратя большие деньги, ставил
последние на сценах главных итальянских городов.
— Шшш… — замахала на нее руками Калисфения Фемистокловна и боязливо стала оглядываться по сторонам, несмотря на
то, что они были только вдвоем с дочерью в будуаре
последней. — Неровен час, кто услышит…
Россия, уничтожив
последнее татарское царство, вместе с
тем приобрела весь северный берег Черного моря, откуда неприятельские корабли при первом удобном случае могли появиться под стенами Константинополя.
После
того было еще четверо детей — три мальчика и одна девочка, и все они умирали, не дожив до году, только
последняя девочка жила до семи лет… жила бы и до сих пор, здоровая была такая, да ее забодала корова.
Большинство пришедших движимы были, впрочем, далеко не желанием отдать
последний долг покойному, а любопытством, что происходит в
том доме, ворота которого были почти постоянно на запоре и в который только ходили по нужде, за деньгами.
В числе
последних были отличные ездоки
того времени, граф Сандомирский и князь Святозаров.
Изменилась Анна Филатьевна даже за
тот сравнительно короткий промежуток времени, который промчался с
тех пор, как она раздала
последние заложенные у ее мужа вещи и решила продать дом, а затем уже и пуститься в странствование по святым местам.
Его влияние на императрицу и доверие
последней к нему ярче всего выяснилось в
том факте, что Потемкину были поручены обе армии: украинская и екатеринославская, и он явился, таким образом, полководцем всех военных сил на юге и юго-западе.
— Ваша светлость… — возразил Репнин, с трудом сдерживая свой гнев, — если бы вы не были ослеплены в эту минуту гневом,
то я заставил бы вас раскаяться в
последнем слове…