Неточные совпадения
С начала октября
императрица Анна Иоанновна
стала прихварывать. Это состояние нездоровья государыни, конечно, не могло не отразиться на состоянии духа придворных вообще и близких к
императрице людей в частности. Одно обстоятельство усугубляло страх придворных за жизнь государыни, несмотря на то, что случившееся внезапное нездоровье Анны Иоанновны вначале было признано врачами легким недомоганием и не представляло, по их мнению, ни малейшей опасности, тем более что
императрица была на ногах.
Одновременно с этой сценой из дворца исчез красивый камергер
императрицы Монс де ла Кроа. Его казнили вскоре, как потом узнала Елизавета Петровна. Все
стало ясно для нее. Отец с матерью, однако, примирились. И это примирение предсказал Екатерине вещий сон.
Во главе ее
стал духовник
императрицы Дубянский, к которому она особенно благоволила, человек весьма умный и ловкий царедворец, но при дворе разыгравший роль простачка, что давало ему еще большую силу, так как никто из царедворцев его не опасался.
С кафедры в присутствии
императрицы стали сыпаться самые сильные обвинения и ругательства против иностранцев. Громко
стали говорить о чудесах, бывших при гробе святителя Дмитрия Ростовского, искреннего друга Яворского. Но все могло измениться.
Негодование и досада овладели близкой к нему женщиной — Натальей Федоровной Лопухиной. Она отказалась от всех удовольствий, посещала только одну графиню Бестужеву, родную сестру графа Головкина, сосланного также в Сибирь, и, очень понятно, осуждала тогдашний порядок вещей. Этого было достаточно. Лесток и князь Никита Трубецкой
стали искать несуществующий заговор против
императрицы в пользу младенца Иоанна.
Из документов описываемого нами времени видно, что
императрица не пропускала ни одной службы,
становилась на клиросе, вместе с певчими, и в дни постные содержала строжайший пост.
Она
стала полагаться лишь на себя и не доверяться людям. Она во всем доискивалась причин, так что посланники прозвали ее «философом». Цесаревна научилась притворяться. То лежала больной при смерти, то танцевала до упаду, болтала, наряжалась, разыгрывала смиренницу, угождала
императрице и ее фаворитам, подавляя отвращение к мужу.
Около полугода вела княжна Людмила Васильевна такой странный образ жизни, а затем постепенно
стала его изменять, хотя просыпалась все же далеко после полудня, а ложилась позднею ночью или, порою, даже ранним утром. Но прозвище, данное ей
императрицей: «Ночная красавица», так и осталось за ней. Благоволение государыни сделало то, что высшее петербургское общество не только принимало княжну Полторацкую с распростертыми объятиями, но прямо заискивало в ней.
Подойдя к
императрице, Екатерина Алексеевна упала перед ней на колени и со слезами на глазах
стала умолять отправить ее к родным за границу.
Скоро она имела удовольствие убедиться, как удачно поступила она, что потребовала сама отпуск из России. К ней явился вице-канцлер Воронцов и от имени
императрицы стал упрашивать отказаться от мысли оставить Россию, так как это намерение сильно начинает беспокоить
императрицу и всех честных людей, в том числе и его, Воронцова. Он обещал, кроме того, что
императрица будет иметь с ней вскоре свидание наедине. Обещание было исполнено.
— Ты сам сообрази… Меня все признали, родной дядя, даже
императрице самой представили, я ей понравилась и своим у нее человеком
стала… Вдруг хватают разыскиваемого убийцу моей матери, а он околесицу городит, что я не я, а его дочь Татьяна Берестова… Язык-то тебе как раз за такие речи пообрежут. Тебе беда, а не мне… Я отверчусь… Коль уж очень туго придется, сама пойду к государыне, сама ей во всем как на духу признаюсь и попрошу меня в монастырь отпустить…
«Нет, нет, она будет моей во что бы то ни
стало. Она, конечно, никому не пойдет говорить о нашем разговоре, не пойдет докладывать
императрице, а я, я уличу ее одной ставкой с Никитой. Она не посмеет отпереться и сдастся».
19 декабря
императрице стало дурно.
Неточные совпадения
Удивительная блоха из аглицкой вороненой
стали оставалась у Александра Павловича в шкатулке под рыбьей костью, пока он скончался в Таганроге, отдав ее попу Федоту, чтобы сдал после государыне, когда она успокоится.
Императрица Елисавета Алексеевна посмотрела блохины верояции и усмехнулась, но заниматься ею не
стала.
Сначала шло хорошо, но что дальше, то хуже. «Il devenait de plus en plus agressif», [Он
становился всё более и более агрессивным,] как сказала потом
императрица. Он громил всех. Говорил о казни. И приписывал необходимость казни дурному правлению. Разве в христианской стране можно убивать людей?
Между тем Нурали вошел в дружеские сношения с самозванцем, не преставая уверять Рейнсдорпа в своем усердии к
императрице, а киргизцы
стали готовиться к набегам.
Она приехала в последние годы царствования покойной
императрицы Екатерины портнихой при французской труппе; муж ее был второй любовник, но, по несчастию, климат Петербурга оказался для него гибелен, особенно после того, как, оберегая с большим усердием, чем нужно женатому человеку, одну из артисток труппы, он был гвардейским сержантом выброшен из окна второго этажа на улицу; вероятно, падая, он не взял достаточных предосторожностей от сырого воздуха, ибо с той минуты
стал кашлять, кашлял месяца два, а потом перестал — по очень простой причине, потому что умер.
Заботливостью полюбившей и взявшей Варвару Никаноровну под свое крыло
императрицы средства Протозановых были вскоре сильно увеличены: дед получил в подарок майорат и населенные земли из старых отписных имений и
стал богатым человеком.