Неточные совпадения
Герцог Антон, несмотря на свой трусливый нрав, попытался
было показать свое значение, но
был за это, по распоряжению регента, подвергнут домашнему аресту с угрозой испробовать рук грозного тогда начальника
Тайной канцелярии Ушакова. Пошли доносы и пытки за каждое малейшее слово, неприятное регенту, спесь и наглость которого достигли чудовищных размеров. Он громко,
не стесняясь, стал говорить о своем намерении выслать из России «Брауншвейгскую фамилию».
Смелость и невозмутимое хладнокровие Шетарди невольно внушали к нему уважение. Он действовал решительно и чуть
не открыто работал над погибелью тех, кто мешал осуществлению его планов, но в то же время относительно правительницы
не упускал ни малейшего правила, требуемого этикетом и вежливостью. Проведя весь день с цесаревной, он отправлялся вечером во дворец,
был внимателен и предупредителен к Анне Леопольдовне, а от нее уезжал на
тайное свидание с Лестоком и Воронцовым.
—
Не была ли обнаружена
тайна Елизаветы Петровны, которая
была вместе с тем и
тайной французского короля? — вот вопрос, который чрезвычайно тревожил посланника уже во время отсутствия из галереи правительницы и цесаревны.
С того дня, когда девочки застали их в роще вдвоем и они
были принуждены посвятить их в
тайну, Станислава Феликсовна назначала свиданья по вечерам, когда около пруда и в роще
было совершенно пустынно. Но они все-таки расставались до наступления сумерек, для того чтобы позднее возвращение Осипа
не возбудило в ком-нибудь подозрения. До сих пор Осип всегда
был аккуратен, а сегодня мать ждала уже напрасно целый час. Задержал ли его случай или же их
тайна была открыта?
Тем
не менее гетман всеми силами старался привлечь канцлера в Москву, и когда наконец он
был туда призван, старался облегчить ему путешествие и рекомендовал ему в спутники профессора и доктора Авраама Бергова, брата лейб-медика и
тайного советника Германа Бергова. Сожаление и печаль относительно болезни вице-канцлера едва ли
были совершенно искренни. Воронцов
был в тесной связи с Шуваловым и с нетерпением ожидал минуты занять место Бестужева.
Императрица сдержала свою клятву Всевышнему в ночь своего вступления на престол своего отца — в России
была отменена смертная казнь в 1754 году, когда на Западе правительства и
не думали об этом. Правда, она сохранилась для политических дел, и работа третьего брата Шувалова в застенках
Тайной канцелярии напоминала времена Ушакова и Ромодановского, но тут соблюдалась такая
тайна, что сама императрица Елизавета Петровна мало знала об усердии этого ведомства.
Но Зубарев вместо Холмогор попал в Петербург, в
Тайную канцелярию. Показания его имели следствием то, что Иван Антонович перевезен
был тайно из Холмогор в Шлиссельбург. Доведенные до сведения императрицы Елизаветы Петровны эти показания Зубарева
не могли, конечно, увеличить в ее сердце симпатии к прусскому королю.
— Я могу похоронить эту
тайну… Никто, кроме меня,
не будет знать об этом…
Не лучше ли им
быть совсем близкими людьми, чтобы эта
тайна умерла вместе с ними?
Ни для кого из его товарищей уже, конечно,
не был тайной настоящий характер его отношений к Любке, но он еще продолжал в их присутствии разыгрывать с девушкой комедию дружеских и братских отношений.
Неточные совпадения
А то, признаюсь, уже Антон Антонович думали,
не было ли
тайного доноса; я сам тоже перетрухнул немножко.
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что
будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то
есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую
тайну, дабы
не волновать народ и
не поселить в нем несбыточных мечтаний.
Но как ни строго хранили будочники вверенную им
тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами и, сверх того, боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику, у которого на плечах вместо головы
была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает
не кара, а похвала.
Развращение нравов дошло до того, что глуповцы посягнули проникнуть в
тайну построения миров и открыто рукоплескали учителю каллиграфии, который, выйдя из пределов своей специальности, проповедовал с кафедры, что мир
не мог
быть сотворен в шесть дней.
Начались подвохи и подсылы с целью выведать
тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали
споить его, но он,
не отказываясь от водки, только потел, а секрета
не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.