Неточные совпадения
Почти такой же одинокой и забытой,
в описываемое нами время, придворными сферами, как и Якобина Менгден,
жила в своем дворце на Царицыном лугу, где
в настоящее время помещаются Павловские
казармы, цесаревна Елизавета Петровна.
От Преображенских
казарм, расположенных на окраине тогдашнего Петербурга, до Зимнего дворца было очень далеко. Пришлось идти по Невскому проспекту, безмолвному и пустынному. По обеим сторонам его высились уже
в то время обширные дома,
в которых
жили сановники. Проходя мимо этих домов, солдаты входили
в них и арестовывали тех, которых им было велено отвезти во дворец Елизаветы Петровны. Таким образом, они арестовали графа Остермана, графа Головнина, графа Левенвольда, барона Менгдена и многих других.
Ранее этого императрица подарила Разумовскому дворец,
в котором сама
жила до восшествия своего на престол. Дворец этот, как мы знаем, был известен под именем Цесаревнина и находился на Царицыном лугу, недалеко от Миллионной, на месте нынешних Павловских
казарм.
«Юнкерация»
жила в казармах, на отдельных нарах, в ящиках которых, предназначенных для белья и солдатских вещей, можно было найти пустые полуштофы, да и то при благосостоянии юнкерских карманов, а в минуту безденежья «посуда» пропивалась, равно как и трехфунтовый хлебный паек за месяц вперед, и юнкера хлебали щи с «ушком» вместо хлеба.
Продолжал Александр Суворов жить на вольной квартире не потому, чтобы ему было неприятно
жить в казармах. Далеко нет, общество солдат было для него приятнее всякого другого.
Поправив свои денежные обстоятельства, Баранщиков опять надолго успокоился насчет православия и своего семейства и не спешил возвращением на родину, а служил янычаром и
жил в казармах «под командой чиновника, по их названию юг-баши».
Неточные совпадения
Власов рассказывает
в своем отчете про поручика Евфонова, слабость которого, «с одной стороны, привела к тому, что
казарма,
в которой
жили каторжные, обратилась
в кабак с карточною игрой и вертеп преступлений разного рода, а с другой — порывистая его жестокость вызвала ожесточение со стороны каторжных.
Поселенец Тымовского округа Бышевец при мне содержался
в карцере
в Дуэ — его обвиняли
в покушении на убийство; жена его и дети
жили поблизости
в казармах для семейных, а дом и хозяйство были брошены.
Они, пока
живут в тюрьмах или
казармах, смотрят на колонию лишь с точки зрения потребностей; их визиты
в колонию играют роль вредного внешнего влияния, понижающего рождаемость и повышающего болезненность, и притом случайного, которое может быть больше или меньше, смотря по тому, на каком расстоянии от селения находится тюрьма или
казарма; это то же, что
в жизни русской деревни золоторотцы, работающие по соседству на железной дороге.
За недостатком места
в избах, 27 семейств
живут в старых, давно уже обреченных на снос постройках,
в высшей степени грязных и безобразных, которые называются «
казармами для семейных».
Поселенцы говеют, венчаются и детей крестят
в церквах, если
живут близко.
В дальние селения ездят сами священники и там «постят» ссыльных и кстати уж исполняют другие требы. У о. Ираклия были «викарии»
в Верхнем Армудане и
в Мало-Тымове, каторжные Воронин и Яковенко, которые по воскресеньям читали часы. Когда о. Ираклий приезжал
в какое-нибудь селение служить, то мужик ходил по улицам и кричал во всё горло: «Вылазь на молитву!» Где нет церквей и часовен, там служат
в казармах или избах.