Неточные совпадения
Как истая москвичка, она была усердная читательница «Московских ведомостей» и рьяная почитательница стоявших
во главе этого университетского издания М. П. Каткова и П. М. Леонтьева.
Муки эти усугублялись еще тем, что Николай Герасимович как-то вдруг понял, что
во всей только что окончившейся беседе с Масловым, он, Савин, играл далеко не достойную роль, что Михаил Дмитриевич смотрел на него сверху вниз, со снисходительным полусожалением, что тон, с которым он кинул ему пророчество о том, что не пройдет и нескольких дней,
как он, Савин, появится в Хватовской компании, был прямо оскорбительный.
— Благодетельствует, говорит… Ишь благодетель
какой выискался!.. — даже вслух повторил Мардарьев, входя
во двор, где помещалась квартира его жены и на подъезде была изображена на вывеске дама с талией осы и длинным шлейфом, а сверху и снизу было написано черными буквами на белом фоне: «Портниха мадам Софи».
Сама Мардарьева помещалась с дочерью
во второй узенькой комнатке — с одним окном, служившей им спальней, работала же она у большого стола, тогда
как ломберный служил для письменных занятий Мардарьева, на что указывал пузырек с чернилами, брошенная деревянная красная ручка с пером и разбросанная бумага.
— Я могу отнять у себя, — заключил старик, — но отнимать у моих детей, я,
как отец, не могу дозволить, и надеюсь, что ты понимаешь, что
во мне говорит не жадность…
Эти господа съезжались обыкновенно перед делом,
как вороны, ожидая результатов боя, чтобы сообщить
во все пункты земного шара о его подробностях и исходе.
Виновник же этой тревоги мчался в курьерском поезде, туда, в Западную Европу, где он делался, по его мнению, вольной птицей, где он будет жить
как хочет,
как ему нравится, не подвергаясь пересудам разных чопорных старушек, провинциальных кумушек, которым все надо знать,
во все сунуть свой нос.
Правда, что многие уже стали полурусскими, в особенности много дам, вышедших замуж
во Флоренции за итальянцев и носящих не русские, а итальянские фамилии, но
как православные, посещающие русскую церковь.
Вообще, цены
как в римских, так и
во всех итальянских гостиницах весьма невысокие, положительно наполовину ниже, чем
во Франции, и на три четверти ниже, чем в России.
В Италии много отелей содержатся швейцарцами — это своего рода специалисты по этой части. При этом хозяевам швейцарских гостиниц весьма удобно держать гостиницы
во время зимнего сезона в Италии, так
как они хорошо знакомы со всем этим контингентом туристов, живущих летом у них в Швейцарии и перекочевывающих на зиму в Италию.
Ложи бенуара и бельэтажа,
как и
во Флоренции, составляют собственность местной аристократии, которая там также принимает визиты,
как и флорентийская.
Молодые люди, такие же
как и
во Флоренции, в коротеньких пиджаках и с большими сигарами
во рту, разгуливают по набережной, сильно размахивая руками.
Как город, так и театр не носят итальянского характера, который так резко бросается в глаза
во Флоренции, Риме и в особенности в Неаполе.
— Я счел себя, однако, обязанным высказаться вашей дочери, так
как привык всегда и
во всем идти прямою дорогой. Увлечь молодую девушку нетрудно, но это против моих принципов, я никогда не решусь обмануть женщину…
«Надо
во что бы то ни стало, — блеснуло тогда в его голове, — скрыться от графини и ее преследований, а главное, избавиться от ужасного итальянского закона, так покровительствующего родителям, даже таким,
как графиня Марифоски».
План удался вполне, так
как Анжелика проснулась только тогда, когда поезд стоял уже на станции Ментон, то есть они были уже
во Франции.
Начался тот домашний ад, который умеют создавать так называемые «любящие женщины», «кроткие ангелы» для постороннего взгляда, «несчастные жертвы мужского эгоизма», «слабые созданья», ад, хуже которого едва ли придумает сам повелитель преисподней, тем более ужасной, что
во всех этих «объяснениях»,
как называют женщины отвратительные домашние сцены, виноватым является мужчина.
За границей они разыгрывают каких-то чудаков, маньяков, делают на каждом шагу эксцентричности, одеваются по-шутовски, не соблюдая приличия. Даже дамы, встречающиеся
во Франции и Италии, поражают,
как мы уже имели случай заметить, странностью своих костюмов, причесок и манер.
По целым дням он любовался ею и преследовал ее
как тень, садился за стол рядом с нею, был ее постоянным кавалером
во время прогулок, катанья верхом и танцев.
— Что касается миллионов барона, то я к ним отношусь очень хладнокровно. Я не из тех женщин, которые смотрят на деньги,
как на главный двигатель их жизни. Да и барон, хотя и миллионер, но не из тех людей, которые тратят свои миллионы на женщину, с которой живут. Многого я ему не стою, и я не стараюсь его обирать, так
как это не в моем характере. С годами, с опытностью, может быть, это разовьется и
во мне,
как у других женщин, но пока эти алчные чувства, вероятно, спят
во мне… Они чужды мне…
Николаю Герасимовичу надо было съездить
во Флоренцию на свадьбу одного его приятеля и он, уехав, поручил Лили Битини,
как самому верному и скромному его другу.
Даже Корнилий Потапович Алфимов, встречавший его почти ежедневно
во время своего утреннего следования в низок трактира на Невском, где в отдельном кабинете он неизменно продолжав отделывать свои дела, почтительно снимал перед ним картуз и даже в помышлении не имел, что Вадим Григорьевич не человек, а один шиворот,
как он, если припомнит читатель, определил его несколько лет тому назад.
Этим временем она воспользовалась, чтобы еще более переломить себя и приготовиться к комедии
во время поздравления «милой подруги»,
как она мысленно со злобою назвала Горскую.
Во всем этом быстром движении, этой вечерней сутолоке читалась одна мысль о теплом уголке, в который всякий
как можно скорей хотел укрыться от охватывающей с головы до ног болотистой сырой мглы.
Новая его повесть,
как и все его произведения, слушалась легко и
во многих местах производила сильное впечатление.
— От прелестницы Маргариты… — повторил в свою очередь Эразм Эразмович. — Прелестницей называю я ее не без основания, так
как краше лицом и телом едва ли
во всем подлунном мире найдется женщина. Вы вот красивы, слов нет, а она лучше.
Оля
во время этой работы голосила на весь двор и причитала по Настасье Лукьяновне,
как по покойнице.
Он не закричал, не встал, хотя ему очень жаль было этого дома, в котором он родился, вырос и с которым были связаны его детские воспоминания. Дом этот он любил
как что-то родное, близкое его сердцу, и вот теперь этот дом горит перед его глазами, и он, Николай Герасимович, знает, что он сгорит, так
как ни
во дворе, ни на селе пожарных инструментов нет, а дерево построенного восемьдесят лет тому назад дома сухо и горюче,
как порох.
С Савиным был неразлучно его верный Петр, ходивший за ним,
как нянька,
во все время его болезни, и теперь, хотя опасность миновала, ему еще часто приходилось утешать и уговаривать своего барина.
—
Как определить вам мое настоящее состояние духа, этот индиферентизм ко всему в жизни и паралич страстей, еще так недавно
во мне кипевших ключом.
Хотя он неоднократно говорил с ней совершенно откровенно, выясняя всю шаткость его дел,
как во Франции, так и в России, но она не вникала
во все это достаточно серьезно и продолжала считать его каким-то русским крезом, у которого бесчисленное количество имений в России.
Были моменты, что он
как будто забывался; ему казалось, что он все это видит
во сне, что он находится под тяжестью ужасного кошмара.
— Поверьте, не из любопытства, молодой человек, — отвечал господин Гильо, — следственный судья
во Франции, привлекая кого бы то ни было к какому-либо делу, должен ознакомиться с личностью подсудимого и его нравственными и имущественными качествами. Будь вы француз, я все это бы узнал через полицию, но так
как вы иностранец, то обо всем этом я сделаю запрос в вашем отечестве.
Что после этого могу я сказать? Мне кажется, что всякое наказание, к
какому будет приговорен подсудимый здесь,
во Франции, для него будет благодеянием. Всякий человек прежде всего дорожит жизнью, и чем больше срок тюремного заключения назначен будет судом подсудимому, тем дальше оттянется для него роковая минута. А потому прошу суд назначить ему наказание в высшей мере, указанной в законе, за оскорбление действием служащих при исполнении служебных обязанностей.
Как ни старался он доказать суду всю голословность прокурорских доводов, взятую им не из официальных документов, а из слухов, распущенных газетами,
как ни доказывал он, что обвинение в России не может влиять на разбирающееся дело
во Франции — ничего не помогло.
Не успел поезд погрузиться в первый большой туннель,
как Николай Герасимович вскочил со скамьи, с замиранием сердца высунулся из окна, отпер дверцу, соскочил на подножку вагона и прыгнул
во тьму.
— Я не знал, что здесь требуется паспорт, — отвечал Николай Герасимович… Ехать лигимитироваться в Гаагу я не могу, так
как никого не знаю там
во французской миссии, но я могу телеграфировать о присылке мне бумаг и денег.
«Несравненная Гранпа», каковым эпитетом, наряду со «знаменитой», награждали ее газеты, узнала о самоубийстве Николая Герасимовича в тот же,
как и Маслов, вечер, или, лучше сказать, ночь. Маргарита Максимилиановна, красота которой сводила с ума и юношей и старцев, за последнее время стояла
во главе прекрасной половины «веселящегося Петербурга».