Неточные совпадения
Все-таки я Володьку совсем не отшила. И
сказать уже всю правду? Мне с ним все-таки как-то приятно бывать. Выработалась привычка, вернее — потребность, с ним видеться. Общая работа, интересные споры — и первая ласка. Я уклонялась, не хотела (считала, нет у меня любви «по-настоящему»), и все-таки поцелуй — в губы. И после собрания
за руку шли домой.
Было очень хорошо, мягкий морозец и тишина. Борька Ширкунов отозвал меня в сторону и спросил, соглашусь ли я быть курсовым комсомольским организатором. Для приличия я помолчала, «подумала» и
сказала, что ничего не имею против, а сердце колотилось от радости
за доверие ко мне. Присоединилась к ребятам, снова пела, но по-другому, как-то звончее.
23 февр. — Пошла в бюро. Сидел один Борис. Я спросила, почему бюро никак не реагировало на мое выступление. Он мнется, чего-то не договаривает. Не доверяют? Я категорически, самым резким образом
сказала, что требую расследования, так как
за свои слова отвечаю и от них не отказываюсь.
Марк,
скажи мне, —
за что?
— Спасибо
за то, что хуже не
сказала!
— Юрка, друг! Нам с тобой на гражданских фронтах нужно бы сражаться, вот там мы с тобой показали бы, что
за штука такая ленинский комсомол. Тогда винтовкой комсомол работал, а не языком трепал. Вот
скажи мне сейчас Ленин али там какой другой наш вождь: «Товарищ Спиридон Кочерыгин! Видишь — сто белогвардейцев с пулеметами? Пойдешь на них один?» Пошел бы! И всю бы эту нечисть расколошматил. И получил бы боевой орден Красного Знамени. Мы с тобой, Юра, категорические герои!
А насчет самого Буеракова оказалось верно: вылетел из партии, как и
сказал,
за свою замечательную ненависть к религии.
— Без нее и аппетиту настоящего нету. А как выпьешь перед обедом лафитничек, — и ешь
за обе щеки… А теперь, — что такое,
скажите, пожалуйста:
за поллитровки два рубля отдай, сдачи получишь две копейки. Это что, — рабочее государство, чтоб с рабочего такие деньги драть? А раньше бутылка стоила всего полтинник.
Лелька под столом ласкающе потянула Юрку
за концы пальцев и
сказала...
— Обвинение мы тебе прочли, а ты выкручивайся. Только говори всю правду, потому что ты не должен терять своего авторитета перед публикой… Так вот и расскажи нам, красота моя, как это случилось, что ты товарища своего избил, —
за какие дела,
за какую обиду?.. Только одну еще минуту подожди. Вот что
скажи мне: раньше судился когда?
— Просто
сказать, драка была небольшая, взаимная. Несправедливо осудили, ни
за что.
— Почему вы такой глупый, что не знаете? Так я вам тогда
скажу, что с дезертиром рабочий класс не считается и увольняет
за это. Кто не хочет участвовать в нашем великом строительстве, того мы, рабочие, заставляем работать из-под палки там, где комаров много… Ну вот, суммируя обо всем вышесказанном,
скажи мне: две судимости, шесть выговоров, три привода в милицию, — вот все это, вместе собранное: все это была ложь, или сам ты был виноват? Зря тебе все это припаяли?
— А
за что ты ему тогда
сказал?
За что гадом назвал?
Заговорили
за и против, заволновались. Председатель спохватился и
сказал...
— Леля! Не годится эта девчонка в ударницы. Я все
за ней смотрю: совсем кволая. Старается вовсю, это грех не
сказать, а только работает через силу. Ведь работа гоночная, — где ей такую выдержать.
—
Скажи скорей, что такая
за штука контрактация.
Кончили. Стали расходиться. Черновалов отыскивал глазами Лельку. Отыскал, подошел с протянутой рукою, хорошо улыбаясь. Хвалил ее
за речь,
сказал...
Пили чай. Потом сидели у окна. Лелька прислонилась плечом к плечу Юрки. Он несмело обнял ее
за плечи. Так сидели они, хорошо разговаривали. Замолчали. Лелька сделала плечами еле уловимое призывное движение. Юрка крепче обнял ее. Она потянулась к нему лицом. И когда он горячо стал целовать ее в губы, она, с запрокинутой головой и полузакрытыми глазами,
сказала коротко и строго...
И все время говорил: «мы с вами». Даже так
сказал: «Мы с вами
за этот квартал прогуляли больше тысячи рабочих дней».
Вошла Лелька. Шурка, играючи, схватил ее
за запястья. Лелька
сказала...
За Арона голосовали только его ученики по кружку и большинство ребят из закройной передов. Остальные голосовали против, в том числе и Лелька. Арона провалили. Тогда еще раз встал Ведерников. Бася побледнела. А он, беспощадно глядя,
сказал...
— Позвольте вам, товарищ, объяснить. Кулак, говорите. Не знаю, как по-новому
сказать, а по-старому: вот вам святая икона, — никогда
за жизнь свою не имел чужого труда, все с сынами своими горбом заработал.
— Как
сказать. Если власть их раскулачивает, значит, знает
за что.
Председатель стал вызывать женщин
сказать от лица матерей. Бабы пересмеивались, толкались и прятались друг
за друга.
— Я
сказал, что если суд присудит дом в его пользу, то дома ему не возвращать, а лучше отдать деньги, которые он
за дом заплатил.
Пошли гулять в бор. Из-за сини далеких снегов красным кругом поднимался огромный месяц. Юрка, напряженно наморщив брови,
сказал...
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо
скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга.
За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь
скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду
за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Осип (выходит и говорит
за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и
скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да
скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону,
скажи, барин не плотит: прогон, мол,
скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу
сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы
за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Вот теперь трактирщик
сказал, что не дам вам есть, пока не заплатите
за прежнее; ну, а коли не заплатим?