Казалось бы, при таком новом в сравнении с прежним, при таком недионисическом отношении к миру реальному Ницше должен, был внимательнее вглядеться в Аполлона и спросить себя: раз аполлоновская «светлая кажимость» есть единственная истинная реальность, то что же такое бог этой реальности? Не слишком ли было поверхностно прежнее
понимание сущности этого бога?
Этим как будто только словесным определением задач искусства, как теургических, Соловьев много повредил отчетливому
пониманию сущности самого вопроса, ее затемнив и даже извратив (и притом вопреки своему же собственному мировоззрению).
Неточные совпадения
Общее содержание отрицательного богословия, развиваемого преимущественно в первой и отчасти во второй книге «De divisione naturae», основного трактата Эриугены, последний определяет так: в нем выясняется, что «Бога Ничто из всего, что существует и чего не существует, не выражает в Его
сущности, что и сам Он совершенно не знает, что Он есть, ибо Он никоим образом не может быть определяем по величине или свойству, ибо ничто не подходит к Нему и сам Он ничем не постигается, и что сам Он в том, что существует и не существует, собственно говоря, не выражается в самом себе, — род незнания, превосходящий всякое знание и
понимание»***.
При таком
понимании пола самым центральным проявлением греха является зачатие, от которого человек рождается, а первоначальная
сущность первородного греха есть половая похоть, — змий возбудил в Еве блудное разжение.
Ибо сверху донизу, т. е. от небесных
сущностей до низших тел этого мира, всякий порядок природы постольку приближается к божественной ясности, проникает как
понимание в сокрытое [Впрочем, по Эриугене, «и небесные силы необходимо несвободны от незнания, и им остаются неведомы тайны божественной мудрости» (II, стр.28).].
М., 1928.] как трансцендентных
сущностях, в них он видит лишь идеологическое удвоение действительности, которое не пользует немало для ее
понимания, ибо платоновские идеи отделены непроходимой пропастью от действительности и лишены движущей силы, энергии.
Знакомому с творениями Беме и своеобразием его изложения будет понятно, если мы скажем, что на этот, в
сущности, основной и принципиальный вопрос не может быть дано бесспорного ответа, и создается возможность различного
понимания даже самых основ этого учения, впрочем, еще ожидающего внимательного и всестороннего исследования и систематизации [Литература о Беме, как известно, небогата.