Неточные совпадения
Бог абсолютно возвышается над человеком, «во свете живет неприступном, которого никто не видел
из людей и видеть не может» [Неточная цитата
из Первого послания к Тимофею св. апостола Павла (6:16).], и в то же время бесконечно уничижается, снисходит к миру,
являет себя миру, вселяется в человека («приидем и обитель у него сотворим» [Ин. 14:23.]).
Эта ошибка опять-таки проистекает
из смешения двух разных порядков идей и состоит в переводе на язык временности и становления того, что
являет собой вечную основу мира, в чем нет прежде и после, нет самого времени.
Это таинственное преодоление материи идеей мы наблюдаем при всяком изведении «
из темной глыбы ликов роз», деревьев, цветов и злаков, стремящихся создать
себе тело,
явить в нем свою идею.
Первая задача исчерпывает
собой положительное содержание «язычества» [Ап. Павел в речи в Афинском ареопаге, обращенной к язычникам, дает такую картину религиозного процесса: «От одной крови Бог произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитания, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он далеко от каждого
из нас: ибо мы Им живем и движемся, и существуем, как и некоторые
из ваших стихотворцев говорили: мы Его и род» (Деян. ап. 17:26-8); сродная мысль выражается им же: «Что можно знать о Боге, явно им (язычникам), ибо Бог
явил им.
Пан Туркевич принадлежал к числу людей, которые, как сам он выражался, не дают себе плевать в кашу, и в то время, как «профессор» и Лавровский пассивно страдали, Туркевич
являл из себя особу веселую и благополучную во многих отношениях.
Наш маленький господин, пробираясь посреди танцующих и немножко небрежно кланяясь на все стороны, стремился к хозяину дома, который стоял на небольшом возвышении под хорами и
являл из себя, по своему высокому росту, худощавому стану, огромным рукам, гладко остриженным волосам и грубой, как бы солдатской физиономии, скорее старого, отставного тамбурмажора [Тамбурмажор — старший барабанщик.], чем представителя жантильомов [Жантильом — от франц. gentllhomme — дворянин.].
Госпожа Жиглинская происходила из довольно богатой фамилии и в молодости, вероятно, была очень хороша собой; несмотря на свои шестьдесят лет, она до сих пор сохранила еще довольно ловкие манеры, уменье одеваться к лицу и вообще
являла из себя женщину весьма внушительной и презентабельной наружности.
— Конечно, злость хоть и считают за чувство нравственное, но, пожалуй, оно настолько же и физическое! — произнес он, желая в одно и то же время
явить из себя идеалиста и материалиста. — Печень у вас, вероятно, раздражена; вы позволите вас освидетельствовать?
Другие
являли из себя еще более печальный пример: ради утехи душевной, они, прямо же из присутствия, обыкновенно проходили в какое-нибудь в кредит верящее трактирное заведение, а оттуда уже ночью по заборам, а иногда и на четвереньках переправлялись домой или попадали в часть.
Неточные совпадения
Один только штатский советник Двоекуров с выгодою выделялся
из этой пестрой толпы администраторов,
являл ум тонкий и проницательный и вообще выказывал
себя продолжателем того преобразовательного дела, которым ознаменовалось начало восемнадцатого столетия в России.
— О, господи! Про какие вы ветхие времена говорите!.. Ныне не то-с! Надобно
являть в
себе человека, сочувствующего всем предстоящим переменам, понимающего их, но в то же время не выпускающего
из виду и другие государственные цели, — каков и есть господин Плавин.
В течение месяца он успел объездить всех знакомых, которых сумел накопить во время своих кочеваний. Некоторые
из этих знакомых уже достигли высоких постов; другие нажили хорошие состояния и жили в свое удовольствие; третьим, наконец, не посчастливилось. Но Бодрецов не забыл никого. К первым он был почтителен, со вторыми
явил себя веселым собеседником, к третьим отнесся дружески, сочувственно. Только с очень немногими, уже вполне отпетыми, встретился не вполне дружелюбно, но и то с крайнею осторожностью.
Он бежал веселых игр за радостным столом и очутился один в своей комнате, наедине с
собой, с забытыми книгами. Но книга вываливалась
из рук, перо не слушалось вдохновения. Шиллер, Гете, Байрон
являли ему мрачную сторону человечества — светлой он не замечал: ему было не до нее.
Он
являл собою как бы ходячую водянку, которая, кажется, каждую минуту была готова брызнуть из-под его кожи; ради сокрытия того, что глаза поручика еще с раннего утра были налиты водкой, Савелий Власьев надел на него очки.