Неточные совпадения
Узкий переулок уходил вдоль к Никольской, точно коридор с низким, в один этаж, корпусом по левую
руку.
— Да нечего!.. Куда ни пойдешь, а
уж Андрей Дмитрич ведет под
руку то Марью Орестовну, то Людмилу Петровну, то Анну Серафимовну. А супруг сзади пардесю [пальто (от фр.: pardessus).] волочит… И все каких! Первого разбора, миллионы все под ними трещат! С золотым обрезом!
Рассудите — вы мне
уже говорили, что желали бы присмотреться к делам и выбрать себе, что на
руку.
— Идея прекрасная, Сергей Степанович! — выговорил он и встал со стаканом в
руке. Глаза его обежали и светелку с видом на пестрый ковер крыш и церковных глав, и то, что стояло на столе, и своего собеседника, и себя самого, насколько он мог видеть себя. — У вас есть инициатива! —
уже горячее воскликнул он и поднял стакан, приблизив его к Калакуцкому.
Палтусов молча поклонился и пожал
руку Калакуцкому. В голове его
уже сидело черновое нотариальное условие, которое он на днях и подбросит патрону.
«Карлуша» — так его звали приятели — отряхнулся, дал лакею на чай, поправил галстук и взял Палтусова под
руку. Они пошли не спеша в угловую комнату, где никого
уже не было.
Палтусов ожидал вступить в большой, эффектно обстановленный кабинет, а попал в тесную комнату в два
узких окна, с изразцовой печкой в углу и письменным столом против двери. Налево — клеенчатый диван, у стола — венский гнутый стул, у печки — высокая конторка, за креслом письменного стола — полки с картонами; убранство кабинета для средней
руки конториста.
Палтусов это тотчас же оценил. Да он и знал
уже, что Вадим Павлович Осетров попал в дела из учителей гимназии, что он кандидат какого-то факультета и всем обязан себе, своему уму и предприимчивости. Разбогател он на речном промысле, где-то в низовьях Волги.
Руки Палтусову он первый не протянул, но пожал, когда тот подал ему свою.
Узость плеч, приподнятых и острых, вытянутая шея с кадыком, непомерная длина
рук и ног делали его неприятным на взгляд по одной
уже фигуре.
Все приказчики боялись ее гораздо больше, чем хозяина. Его они давно прозвали «бездонная прорва» и «лодырь». Каждый из них старался красть. Им
уже шепнули снизу, что, должно быть, «сама» берет в свои
руки все дело. Тогда надо будет подтянуться. Кто-нибудь непременно полетит. Трифоныча они недолюбливали. Он усчитывал, что мог, и с главными приказчиками у него часто бывали перебранки. Трифоныч всегда держал
руку хозяйки, почему его и считали «наушником» и «старой жилой».
Сложения он сухого;
узкая грудь, жидкие ноги и
руки; среднего роста; бледное лицо скучного сидельца.
— Благоприятель еще жив, а мы
уж рассчитываем, кого бы нам посадить, чтобы нашу
руку гнули. Об одеждах его мечем жребий!..
Портфель лежал
уже на раскрытом столе. Лещов сначала отпер его, держа перед собой. Ключик висел у него на груди в одной связке с крестом, ладанкой, финифтевым образком Митрофания и золотым плоским медальоном. Он повернул его дрожащей
рукой. Из портфеля вынул он тетрадь в большой лист и еще две бумаги такого же формата.
Московская газетка нервно встряхивалась в
руках Марьи Орестовны. Она читала с лорнетом, но pince-nez не носила. Вот фельетон — «обзор журналов». В отделе городских вестей и заметок она пробежала одну, две, три красных строки. Что это такое?.. Опять она!.. И
уже без супруга, а в единственном числе, какая гадость!.. Нелепая, пошлая выдумка!.. Но ее все узнают… Даже вот что!.. Грязный намек… Этого еще недоставало!..
Голова у него закружилась. Он был
уже на галерее и схватился
рукою о карниз. Подбежал ливрейный лакей.
Но в тесной заброшенной комнатке, где коптит керосиновая лампочка, идет работа с раннего утра, часу до первого ночи. Восьмидесятилетняя старуха легла отдохнуть; вечером она не может
уже вязать.
Руки еще не трясутся, но слеза мочит глаз и мешает видеть. Ее сожительница видит хорошо и очков никогда не носила. Она просидит так еще четыре часа. Чай они только что отпили. Ужинать не будут. Та, что работает, постелет себе на сундуке.
Ее заметил тот лысый господин, которого она
уже видала, когда приехала. По дороге он подошел к брюнеткам, пожал им
руки продолжительно, с наклонением всего корпуса, щуря свои мышиные глазки.
Она закрыла лицо
руками и
уже тихо заплакала. Палтусов не двигался, он оставлял ее плакать минуты две.
Рубцов понизил голос и опять взял ее за
руку. Анна Серафимовна закрыла на минуту глаза."Ведь вот и он — честный малый и умница — говорит то же, что и она себе
уже не раз твердила… Разорение и срам считаться женой Виктора Мироныча!.."
— Ничем не оградите.
Уж позвольте вам заметить, что тогда вы сгоряча такую сделку предложили супругу-то… Он парень не глуп, сейчас же смекнул, что ему это на
руку… Ступай на все четыре стороны, вот тебе, батюшка, пенсиону тридцать тысяч, долги твои все покроем, а если тебе заблагорассудится, голубчик, еще навыпускать документиков — мы с полным удовольствием…
— Это отчего? —
уже совсем рассердилась Любаша, близко подошла к нему и взяла его за
руку. — Это отчего? Или и у вашей милости рыльце-то в пушку?..
Арестант!.. Он довольно спокойно думал о том, где он"содержится", что ожидает его в недальнем будущем: дело перешло
уже в
руки обвинительной власти. Допрос следователя завтра утром. К нему он приготовлен.
— Дома, — проговорила она ласково и грустно, протягивая
руку Тасе. — Вы ко мне… Пора
уже… Сыро делается…
— Не обижайте. Ежовый у меня облик. Таким
уж воспитался. А внутри у меня другое. Не все же господам понимать, что такое талант, любить художество. Вот, смотрите, купеческая коллекция-то… А как составлена! С любовью-с… И писатели русские все собраны. Не одни тут деньги — и любви немало. Так точно и насчет театрального искусства. Неужли хорошей девушке или женщине не идти на сцену оттого, что в актерском звании много соблазну? Идите с Богом! — Он взял ее за
руку. — Я вас отговаривать не стану.
Все вскочили, стали жать ему
руку, посадили на диван. Пирожкова представили ему
уже как"сотрудника". Он ужаснулся, хотел браться за шляпу, но сообразил, что голоден, и остался.
Хозяйство города к половине семидесятых годов очутилось
уже в
руках купца и промышленника, а не в
руках дворянина.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было
уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И
руки дрожат, и все помутилось.
Осип. Да, хорошее. Вот
уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув
рукою), — бог с ним! я человек простой».
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот
уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только
рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Дай только, боже, чтобы сошло с
рук поскорее, а там-то я поставлю
уж такую свечу, какой еще никто не ставил: на каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску.
Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в
руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только
уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…