«У него все лучше было взять, чем у Ники, — мелькнуло в голове Таси. —
А кто его знает, впрочем, чем он живет?»
Неточные совпадения
А там вечер — в театре молодых актрис поддерживали, в клубе любительниц поощряли, развивали
их, покупали
им Шекспира, переводили
им отрывки из немецких критиков,
кто не
знал языка.
Под рукой
кому следует дать
знать — магазинщикам и прочему люду, что хотя
он и может подписывать векселя, но платить нечем, все у
него заложено,
а распоряжение делом — у жены.
Анна Серафимовна
знала наперед, как
он будет себя вести: сначала посидит молча, будет жадно «хлебать» щи и громко жевать сухую еду,
а там вдруг что-нибудь скажет насчет политики или биржи и начнет кричать сильнее, чем Любаша, точно
его кто больно сечет по голому телу; прокричавшись, замолчит и впадет в тупую угрюмость.
— Выдохлись
они теперь, болтают все на старые лады. Уж коли брать, так купца. Этот хоть умничать не станет и счет
знает…
А кого взять?.. Может ли
он понять мою душу? Раскусит ли
он — лавочник и выжига, — что диктовало, какое чувство… вот хоть бы этот самый седьмой пункт?.. Вы не
знаете этого народа?.. Ведь это бездонная прорва всякого скудоумия и пошлости!..
«Не подпишет духовной, — думал Качеев, надевая перчатки в передней, — подкузьмила
его водяная… Что ж! Аделаида Петровна дама в соку. Только глупенька!
А то,
кто ее
знает, окажется, пожалуй, такой стервозой. Коли у
него прямых наследников не объявится,
а завещания нет, в семистах тысячах будет, даже больше».
Глаза Таси заискрились, когда она заговорила о своем"призвании". Рубцов слушал ее, не поднимая головы, и все подкручивал бороду. Голосок ее так и лез
ему в душу… Девчурочка эта недаром встретилась с
ним. Нравится
ему в ней все… Вот только"театральство"это… Да пройдет!..
А кто знает: оно-то самое, быть может, и делает ее такой"трепещущей". Сердца доброго, в бедности, тяготится теперь тем, что и поддержка, какую давал родственник, оказалась не из очень-то чистого источника.
—
А кто его знает, где платок? — ворчал он, обходя вокруг комнату и ощупывая каждый стул, хотя и так можно было видеть, что на стульях ничего не лежит.
— Ну, уж святая: то нехорошо, другое нехорошо. Только и света, что внучки!
А кто их знает, какие они будут? Марфенька только с канарейками да с цветами возится, а другая сидит, как домовой, в углу, и слова от нее не добьешься. Что будет из нее — посмотрим!
Неточные совпадения
Как бы, я воображаю, все переполошились: «
Кто такой, что такое?»
А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?»
Они, пентюхи, и не
знают, что такое значит «прикажете принять».
Чудно все завелось теперь на свете: хоть бы народ-то уж был видный,
а то худенький, тоненький — как
его узнаешь,
кто он?
Правдин.
А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь
знать вашего дядюшку.
А, сверх того, от многих слышал об
нем то, что вселило в душу мою истинное к
нему почтение. Что называют в
нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие
его прямодушия. Отроду язык
его не говорил да, когда душа
его чувствовала нет.
Стародум(приметя всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг мой, и ты мне кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место отца твоего. Поверь мне, что я
знаю его права.
Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери,
а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный,
кто б
он ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди за
кого хочешь.
Стародум. Как!
А разве тот счастлив,
кто счастлив один?
Знай, что, как бы
он знатен ни был, душа
его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб
ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому
ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа
его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот,
кому нечего желать,
а лишь есть чего бояться?