Неточные совпадения
Этим было решительно все проникнуто среди тех, кого звали и"нигилистами".
Движение стало настолько же разрушительно, как и созидательно. Созидательного, в смысле нового этического credo, оказывалось больше. То, что потом Чернышевский в своем романе"Что делать?"ввел как самые характерные черты своих
героев, не выдуманное, а только разве слишком тенденциозное изображение, с разными, большею частию ненужными разводами.
Я, конечно, согласился. И это был действительно Гамбетта — легендарный
герой освободительного
движения, что-то вроде французского Гарибальди, тем более что он попал даже в военные министры во время своего турского"сидения". О знакомстве с Гамбеттой (оно продолжалось до 80-х годов) я поговорю дальше; а теперь доскажу о моих драматических экскурсиях.
Неточные совпадения
Шествие замялось. Вокруг гроба вскипело не быстрое, но вихревое
движение, и гроб — бесформенная масса красных лент, венков, цветов — как будто поднялся выше; можно было вообразить, что его держат не на плечах, а на руках, взброшенных к небу. Со двора консерватории вышел ее оркестр, и в серый воздух, под низкое, серое небо мощно влилась величественная музыка марша «На смерть
героя».
Он видел, что «общественное
движение» возрастает; люди как будто готовились к парадному смотру, ждали, что скоро чей-то зычный голос позовет их на Красную площадь к монументу бронзовых
героев Минина, Пожарского, позовет и с Лобного места грозно спросит всех о символе веры. Все горячее спорили, все чаще ставился вопрос:
Александр Иванович зачитал: в дикции его было много декламации, но такой умной, благородной, исполненной такого искреннего неподдельного огня, что — дай бог, чтобы она всегда оставалась на сцене!.. Произносимые стихи показались Павлу верхом благозвучия; слова Федры дышали такою неудержимою страстью, а Ипполит — как он был в каждом слове своем, в каждом
движении, благороден, целомудрен! Такой высокой сценической игры
герой мой никогда еще не видывал.
Еще и теперь я не могу вспомнить эту повесть без какого-то странного сердечного
движения, и когда я, год тому назад, припомнил Наташе две первые строчки: «Альфонс,
герой моей повести, родился в Португалии; дон Рамир, его отец» и т. д., я чуть не заплакал.
— Что же это такое? — взывал Пепко, изнемогая в борьбе с собственною слабостью. — Еще один маленький шаг, и мы превратимся в настоящих трактирных
героев… Мутные глаза, сизый нос, развинченные
движения, вечный запах перегорелого вина — нет, благодарю покорно! Не согласен… К черту всю «академию»! Я еще молод и могу подавать надежды, даже очень просто… Наконец, благодарное потомство ждет от меня соответствующих поступков, черт возьми!..