Неточные совпадения
Поверят ли мне, что во все семь лет учения годовая плата была пять рублей?! Ее вносили
в полугодия, да и то
бывали недоимщики. Вся гимназическая выучка — с правом поступить без экзамена
в университет своего округа — обходилась
в 35 рублей!
В литературные кружки мне не было случая попасть. Ни дядя, ни отец
в них не
бывали. Разговоров о славянофилах, о Грановском, об
университете, о писателях я не помню
в тех домах, куда меня возили. Гоголь уже умер. Другого «светила» не было. Всего больше говорили о «Додо», то есть о графине Евдокии Ростопчиной.
Да и вообще
в то время нигде, ни
в каком
университете, где я
побывал — ни
в Казани, ни
в Дерпте, ни
в Петербурге — не водилось почти того, что теперь стало неизбежной принадлежностью студенческого быта, жизни на благотворительные сборы. Нам и
в голову не приходило, что мы потому только, что мы учимся, имеем как бы какое-то право требовать от общества материальной поддержки.
Мне представлялся очень удачный случай
побывать еще раз
в Праге —
в первый раз я был там также, и я, перед возвращением
в Париж, поехал на эти празднества и писал о них
в те газеты, куда продолжал корреспондировать. Туда же отправлялся и П.И.Вейнберг. Я его не видал с Петербурга, с 1865 года. Он уже успел тем временем опять"всплыть"и получить место профессора русской литературы
в Варшавском
университете.
В университете я
бывал на лекциях Моммсона и Гнейста. Вирхов читал микроскопическую анатомию
в клинике. Меня водил на его лекции Б. И раз при мне случилась такая история. Б. сидел рядом с ассистентом Боткина, покойным доктором П., впоследствии известным петербургским практикантом. Они о чем-то перешепнулись. Вирхов — вообще очень обидчивый и строгий — остановился и сделал им выговор.
Подав просьбу, я перестал ходить на лекции, но всякий день
бывал в университете и проводил все свободное время в задушевных, живых беседах с товарищами.
Неточные совпадения
К ней-то приехал Райский, вступив
в университет, —
побывать и проститься, может быть, надолго.
Странно, мне, между прочим, понравилось
в его письмеце (одна маленькая страничка малого формата), что он ни слова не упомянул об
университете, не просил меня переменить решение, не укорял, что не хочу учиться, — словом, не выставлял никаких родительских финтифлюшек
в этом роде, как это
бывает по обыкновению, а между тем это-то и было худо с его стороны
в том смысле, что еще пуще обозначало его ко мне небрежность.
На углу Новой площади и Варварских ворот была лавочка рогожского старообрядца С. Т. Большакова, который торговал старопечатными книгами и дониконовскими иконами. Его часто посещали ученые и писатели.
Бывали профессора
университета и академики. Рядом с ним еще были две такие же старокнижные лавки, а дальше уж, до закрытия толкучки,
в любую можно сунуться с темным товаром.
— Извините, Сергей Иваныч, я вредным идеям не обучался-с.
В университетах не бывал-с. Знаю, что вредные, и больше мне ничего не требуется! да-с!
— Вот мне теперь, на старости лет, — снова начал он как бы сам с собою, — очень бы хотелось
побывать в Москве; деньгами только никак не могу сбиться, а посмотрел бы на белокаменную,
в университет бы сходил…