Неточные совпадения
В том-то и беда, что не может он всеми
страстями своими править,
как хороший кучер тройкой ретивых лошадей.
Он не мечтал о ее поцелуях, — да и
как они будут целоваться в публичном месте, — но жаждал общения с ней, ждал того света, который должен взвиться, точно змейка электрического огня, и озарить его, ударить его невидимым током вместе со взрывом
страсти двух живых существ.
Оттого, конечно, что у него,
как у игрока, все другие
страсти выело.
Мужчины, видно, из другого теста сделаны, хотя бы и такие пылкие и смелые,
как ее Вася. У них слишком много всяких дел, всюду их тянет, не дает им окунуться с головой в
страсть…
Ему даже это
как будто понравилось под конец. Натура Серафимы выяснялась перед ним: вся из порыва, когда говорила ее
страсть, но в остальном скорее рассудочная, без твердых правил, без идеала. В любимой женщине он хотел бы все это развить. На
какой же почве это установить? На хороших книжках? На мышлении? Он и сам не чувствует в себе такого грунта. Не было у него довольно досуга, чтобы путем чтения или бесед с «умственным» народом выработать себе кодекс взглядов или верований.
Так он ведь мужчина; у него всегда будет
какой ни на есть «царь в голове», а женщина, почти каждая, вся из одних порывов и уколов
страсти.
А разве в нем такая же
страсть,
как в ней?.. Но больше получаса назад он целовался с хмелеющей бабенкой, которая сама призналась, что она «пьяница». И если у них не дошло дело до конца, то не потому, чтобы ему стало вдруг противно, тошно…
Развод! Серафима за целый год ни разу серьезно не разобрала с ним своего положения. Каков бы ни был ее муженек, но ведь она убежала от него; нельзя же им без сроку состоять в такой «воровской жизни»,
как он сегодня про себя выразился там, в лесу, перед калиткой палисадника. Она не хочет приставать к нему, впутывать его в счеты с мужем, показывает бескорыстие своей
страсти. Положение-то от этого не меняется. Надо же его выяснить, и ему первому не след играть роль безнаказанного похитителя чужих жен.
К красивой и пылкой женщине он еще не охладел
как мужчина. Да и человеку в этой женщине он хотел бы сочувствовать всем сердцем. И не мог. Она его не согревала своей
страстью. Точно он уперся сегодня об стену.
Сцена в лесу прошла передним вся, с первого его ощущения до последнего. Лучше минут он еще не переживал, чище, отважнее по душевному порыву. Отчего же ему и теперь так легко? И размолвка с Серафимой не грызет его… Правда на его стороне. Не метит он в герои… Никогда не будет таким,
как Калерия, но без ее появления зубцы хищнического колеса стали бы забирать его и втягивать в тину. Серафима своей
страстью не напомнила бы ему про уколы совести…
— Старики наши сказали бы: «Это вас лукавый испытывает». А я скажу: доброе дело выше всяких
страстей и обольщений. В Симе больше влечения к вам…
какого? Плотского или душевного? Что ж за беда! Сделайте из нее другого человека… Вы это можете.
Как мотылек на огонь ринулась она на
страсть.
Что возвратит ей любовника?
Какое приворотное зелье? Тумана
страсти ни на один миг не прорвало сознание, что в нем, в ее Васе, происходит брожение души, и надо его привлекать не одними плотскими чарами.
Он уже не скрывал от себя правды. Любви в нем не было, даже просто жалости,
как ему еще вчера сказала Серафима на террасе… Не хотел он и жалеть… Вся его
страсть казалась ему чем-то грубо-плотским.
—
Как же иначе-то?.. Ведь нельзя же так оставить все. Серафима теперь у тетеньки…
Как бы она меня там ни встретила, я туда поеду… Зачем же я ее буду вводить в новые грехи? Вы войдите ей в душу. В ней страсть-то клокочет, быть может, еще сильнее. Что она, первым делом, скажет матери своей: Калерия довела меня до преступления и теперь живет себе поживает на даче, добилась своего, выжила меня. В ее глазах я — змея подколодная.
И опять он бобыль: ни жены, ни подруги!.. Там, пониже Казани, томится красавица, полная
страсти, всю себя отдала ему, из-за любви пошла на душегубство… Напиши он ей слово, пусти телеграмму — она прилетит сию минуту. Ведь кровь заговорит же в нем, потянет снова к женской прелести, будет искать отклика душа и нарвется на потаскушку, уйдет в постыдную
страсть, кончит таким падением, до
какого никогда не дошел бы с Серафимой.
— Или, быть может, излишняя скромность мешает вам быть откровенным? Я не берусь проникнуть в вашу душу, Василий Иваныч; но если в вас нет затаенной
страсти, то вряд ли есть и равнодушие… Буду чудовищно откровенен. Равнодушию я бы обрадовался,
как манне небесной.
— Ну, все равно, думаешь, я обираю его? Могла бы!.. Так
как он… страсти-ужасти!.. Ты не знаешь!.. До исступления влюблен… Да… И он душу свою заложит, не только что отдаст все, что я потребую… Дядя у него — в семи миллионах и полная доверенность от него… Слышишь: семь миллионов! И он — единственный наследник…
От всего ее существа, даже и потрясенного
страстью, повеяло на него только женщиной, царством нервов, расшатанных постоянной жаждой наслаждений, все равно
каких: любовных или низменно-животных. Психопатия и гистерия выглядывали из всего этого. Не то, так другое, не мужчина, так морфин или еще
какое средство опьянять себя. А там — исступление клинических субъектов.
Все равно. Она резнула себя по живому мясу. Любовь ухнула. Ее место заняла беспощадная вражда к мужчине, не к тому только, кто держал ее три года на цепи,
как рабыню безответной
страсти, а к мужчине вообще, кто бы он ни был. Никакой жалости… Ни одному из них!.. И до тех пор пока не поблекнет ее красота — не потеряет она власти над теми, кто подвержен женской прелести, она будет пить из них душу, истощать силы, выжимать все соки и швырять их,
как грязную ветошь.
Там, в усадьбе, его невеста. Неужели он в ней нашел свою желанную?.. Кто знает! Да и к чему эта погоня за блаженством? Лучше он, что ли, своего отца, Ивана Прокофьича? А тому разве был досуг мечтать о сладостях любви? Образы двух женщин зашли в его душу: одна — вся распаленная
страстью, другая, в белом, с крыльями, вся чистая и прозрачная,
как видел он ее во сне в первую ночь, проведенную с ней под одною кровлей… Живи Калерия — она бы его благословила…
Неточные совпадения
Давно ли народ твой игрушкой служил // Позорным
страстям господина? // Потомок татар,
как коня, выводил // На рынок раба-славянина,
Г-жа Простакова. Ах,
какая страсть, Адам Адамыч! Он же и так вчера небережно поужинал.
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел
как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию.
Страсть строить на"песце"была доведена в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
"Водка, — говорилось в том указе, — не токмо не вселяет веселонравия,
как многие полагают, но, при довольном употреблении, даже отклоняет от оного и порождает
страсть к убивству.
Как нарочно, это случилось в ту самую пору, когда
страсть к законодательству приняла в нашем отечестве размеры чуть-чуть не опасные; канцелярии кипели уставами,
как никогда не кипели сказочные реки млеком и медом, и каждый устав весил отнюдь не менее фунта.