— Однако, — перебил его Теркин и сделал широкий жест левой рукой, — приятно
стать на место неумелых, выродившихся вотчинников, особливо мужичьему приемышу, как я.
Неточные совпадения
— Поверите ли, — отозвался Теркин, сдерживая звук голоса, — ведь больше десяти лет минуло с той поры — и так меня всего захватило!.. Вот проходил и просидел
на палубе часа два. Уж солнце садиться
стало. А я ничего и не заметил, где шли, какими
местами.
С теплом большая истома
стала разбирать его у костра. Но он боролся с дремотой. Заснуть
на берегу в глухом
месте было рискованно. Кто знает, тот же беззубый мужичок мог вернуться и уложить их обоих топором.
Темнота
стала немного редеть. В двух шагах от того
места, где кончались мостки, разглядел он лошадь светлой масти и долгушу в виде дрог, с широким сиденьем
на обе стороны.
«Доблесть князя да церковный чин, — думал Теркин, сидя
на краю вала, — и утвердили все. Отовсюду стекаться народ
стал, землю пахал, завел большой торг. И так везде было. Даже от раскола, пришедшего сюда из керженецкого края, не распался Кладенец, стоит
на том же
месте и расширяется».
Тут было у
места расспросить его про Аршаулова. Становой не
стал ежиться или принимать официальный тон, а довольно добродушно сообщил гостю, что Аршаулов водворен сюда, проживает у старухи матери, чуть жив, в большой бедности; в настоящее время, с разрешения губернского начальства, находится «в губернии», но должен
на днях вернуться. Он растолковал Теркину, где находится и домик почтмейстерской вдовы.
Иван Захарыч вернулся из города сам не свой. Другой бы
на его
месте стал швырять чем ни попало или придираться к прислуге. Он себе этого не позволит. Он — Черносошный, обязан себя сдерживать во всех обстоятельствах жизни. Горячиться и ругаться —
на это много теперь всякой разночинской дряни. Он — Черносошный!
— Другой бы
на моем
месте заявил требования… знаете, как нынче разные штукмахеры… Но я далек от всякого нахального куртажа… Не скрою от вас и того, — Первач оглянулся и
стал говорить тише, — в семействе Черносошных с этой продажей связаны разные интересы… И без моего совета, смею думать, ничего не состоится. Вся суть не в старике, главе семейства… а в другой особе, и вы, может быть, догадываетесь — в ком именно.
— Просто надо приподнять его! — встал Версилов; двинулся и доктор, вскочила и Татьяна Павловна, но они не успели и подойти, как Макар Иванович, изо всех сил опершись на костыль, вдруг приподнялся и с радостным торжеством
стал на месте, озираясь кругом.
Это и теперь, конечно, так в строгом смысле, но все-таки не объявлено, и совесть нынешнего преступника весьма и весьма часто вступает с собою в сделки: «Украл, дескать, но не на церковь иду, Христу не враг» — вот что говорит себе нынешний преступник сплошь да рядом, ну а тогда, когда церковь
станет на место государства, тогда трудно было бы ему это сказать, разве с отрицанием всей церкви на всей земле: «Все, дескать, ошибаются, все уклонились, все ложная церковь, я один, убийца и вор, — справедливая христианская церковь».
Евгений Павлович стоял на ступеньках лестницы как пораженный громом. Лизавета Прокофьевна тоже
стала на месте, но не в ужасе и оцепенении, как Евгений Павлович: она посмотрела на дерзкую так же гордо и с таким же холодным презрением, как пять минут назад на «людишек», и тотчас же перевела свой пристальный взгляд на Евгения Павловича.
Неточные совпадения
В следующую речь Стародума Простаков с сыном, вышедшие из средней двери,
стали позади Стародума. Отец готов его обнять, как скоро дойдет очередь, а сын подойти к руке. Еремеевна взяла
место в стороне и, сложа руки,
стала как вкопанная, выпяля глаза
на Стародума, с рабским подобострастием.
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг
стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали
на свои
места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с;
стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие
на моем
месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Трудно было дышать в зараженном воздухе;
стали опасаться, чтоб к голоду не присоединилась еще чума, и для предотвращения зла, сейчас же составили комиссию, написали проект об устройстве временной больницы
на десять кроватей, нащипали корпии и послали во все
места по рапорту.
Тогда градоначальник вдруг вскочил и
стал обтирать лапками те
места своего тела, которые предводитель полил уксусом. Потом он закружился
на одном
месте и вдруг всем корпусом грохнулся
на пол.