Неточные совпадения
На верху рубки, под навесом, лоцман и его подручный вглядывались
в извороты фарватера и то и дело вертели колесо руля. Справа и слева шли невысокие берега верховьев Волги пред впадением
в нее Оки.
Было это за несколько верст до
города Балахны, где правый берег начинает подниматься, но не доходит и до одной трети крутизны прибрежных высот Оки под Нижним.
Больше ему и делать
было нечего
в этом
городе.
Всего
в третий раз он
в этом
городе, никогда не проживал
в нем больше трех-четырех дней, и
в нем у него любовь, настоящая, захватывающая,
быть может, роковая для него.
По делу завернул он снова прошлым летом, даже останавливаться на ночь не хотел, рассчитывал покончить все одним днем и чем свет «уйти» на другом пароходе кверху,
в Рыбинск. Куда деваться вечером?
В увеселительный сад… Их даже два
было тогда; теперь один хозяин прогорел. Знакомые нашлись у него
в городе: из пароходских кое-кто, инженер, один адвокат заезжий, шустрый малый, ловкий на все и порядочный кутила.
Уж на рассвете вернулось
в город все общество. Никто никому не должен
был отдавать отчета. Толстую барыню провожал адвокат, барышня поехала с отцом.
Он знал, что она придет, даже если муж ее и
в городе. Она писала
в последний раз до присылки депеши, что муж, может
быть, поедет
в Москву.
В депеше, ждавшей Теркина
в Нижнем, ничего об этом не говорилось.
Она придет. Она должна
была ждать минуты свидания с тем же чувством, как и он. Но он допускал, что Серафима отдается своему влечению цельнее, чем он. И рискует больше. Как бы она ни жила с мужем, хорошо или дурно, все-таки она барыня, на виду у всего
города, молоденькая бабочка, всего по двадцать первому году. Одним таким свиданием она может себя выдать,
в лоск испортить себе положение. И тогда ей пришлось бы поневоле убежать с ним.
Теркин кивнул головой, слушая ее; он знал, что мельница ее отца, Ефима Спиридоныча Беспалова, за
городом, по ту сторону речки, впадающей
в Волгу, и даже проезжал мимо еще
в прошлом году. Мельница
была водяная, довольно старая, с жилым помещением, на его оценочный глазомер — не могла стоить больше двадцати, много тридцати тысяч.
Ему
в самом деле
было приятно, что он совершенно неожиданно попал на «Бирюч». Ему казалось только странным, почему этот пароход так поздно пришел
в тот губернский
город, где он сегодня чем свет сел на него.
Разговор о «Батраке» и о его поездке за деньгами вернул его мгновенно к тому, что
было там,
в губернском
городе, у памятника, и у него,
в гостинице.
И вот
в таких-то фантазиях и сказывался его «пунктик». Совсем нелепых, диких вещей, если их брать отдельно, у него не выходило; но все его мечтания принимали огромные размеры, и всего чаще трудно
было догадаться, о чем, собственно, он толкует, тем более что Капитон беспрестанно вплетал воспоминания из полковой жизни по
городам и селам,
в лагерях, на маневрах, разговаривал вслух с своими товарищами и начальниками, точно будто они стояли тут перед ним.
Продали старики свой давно выкупленный домишко с ветхим сараем, где
было когда-то спичечное заведение. Он перевез их
в город. Через полгода похоронил отца. Старуха поскрипела еще года два. Он ей выстроил избушку около того кладбища, где лежит «смутьян»…
Эта мысль всплыла
было в мозгу, но он выбранил себя. Он хотел сам расправиться с ними. Вызвать обоих! Да, вызвать на поединок
в первом же
городе, где можно достать пистолет. А если они уклонятся — застрелить их.
Про то, как она живет с ним, конечно, говорят
в городе, знают, что он игрок, но думают, должно
быть, что она до сих пор влюблена
в него; жалеют, пожалуй, или называют «дурой».
На лицо его падало довольно свету из окна передней, — лицо моложаво-обрюзглое, овальное, бритое, кроме длинных и тонких усов; что-то актерское
было в этом лице,
в глазах с опухлыми веками,
в прямом коротком носе,
в гримасе рта. Он один во всем
городе вставлял
в левый глаз монокль. Темно-русые волосы заметно редели на голове.
Сегодня утром он не застал его
в усадьбе. Усатин уехал
в город за двадцать верст, и его ждали к обеду. Он должен
был вернуться прямо
в контору.
— Тумана… Такая книжка
есть. Целое сообщество… господ артистов по вашему промыслу,
в городе Лондоне.
Правда, он должен
был разъезжать по своим делам; но ему, видимо, не хотелось устроиться домом ни
в Москве, ни
в одном из приволжских губернских
городов.
До села Кладенец
было ходу верст пять. Пароход «Стрелок» опоздал на несколько часов. Шел уже десятый час, а ему следовало
быть у пристани около семи. Проволочка случилась
в Балахне, с нагрузкой, повыше
города маленько посидели на перекате. Воды
в реке прибывало с конца августа.
— Ведь без кладенецкой обители и Нижнего бы не
было. Предок Александра Невского, святитель Симон, уже после того, как княжой стол утвердился на Дятковых горах, заложил
город, который, и назвали Нижним
в отличие от Верхнего или Великого Новогорода… И сколько иноками нашей обители и святителями кладенецкими обращено
было язычников! Ведь здесь повсюду черемисы и мордва жили, а дальше по Волге и Каме
были становища приречных болгар, самых первых тогда врагов русских людей.
Ведь верхняя-то слобода — она самая старейшая, по ту сторону вала, где собственно
город был — до сих пор
в народе слывет Полонной.
— А испытания какие Господь посылал на Кладенец… Татарский погром обрушился на наш край после разорения Владимира на Клязьме… Пришла гибель Кладенцу. Его князь один из немногих не пал духом и пошел на врагов и погиб
в рядах своей рати… Шутка сказать, когда это
было: пятьсот с лишком лет назад… И хан Берку чуть опять не истребил нашего
города, и царевич татарский Драшна грозил ему огнем и мечом!
— Да позвольте, господа, — заговорил Теркин, — может, и
в самом деле здешнему бедному люду придется еще хуже, когда Кладенец
будет городом?.. Ведь я, хоть и давно на родине не бывал, однако помню кое — что. Кто не торговец, тоже пробавляется кустарным промыслом.
Есть у вас и сундучники, посуду делают, пряники, шкатулочники прежде водились.
Вся остальная мебель — кресла с ситцевой светлой обивкой, шкап, комод, пяльцы (тоже остались от ее мамы), письменный столик, купленный для нее
в губернском
городе, — расставлена по стенам. Средина комнаты покрыта ковром и свободна: она так любит, чтобы
было больше места. Иногда на нее найдет — она начнет одна кружиться или прыгать, воображая, что танцует с кавалером.
Продажа лесной дачи даст больше, но на охотника. Он думал
было занять у предводителя, а тот начал сам просить взаймы хоть тысячу рублей, чтобы поехать
в губернский
город и там заткнуть кому-то „глотку“, чтобы не плели „всяких пакостных сплетен“.
Сегодня утром приехал он
в Заводное и осматривал лесную дачу помещика Низовьева. С ним он должен
был видеться
в уездном
городе — верстах
в пятнадцати от берега, по старой московской дороге.
Повально воруют везде:
в банях, опеках, земских управах, где только можно, без стыда и удержу. Как раз он — из губернского
города, где собирается крупный скандал:
в банке проворовались господа директора, доверенные люди целой губернии — и паника растет; все кинулись вынимать свои вклады. У кого
есть еще что спускать, бессмысленно и так же бесстыдно расхищают, как этот Низовьев, стареющий женолюбец, у которого Париж не оставит под конец жизни ни одной десятины леса.
Медленно спустился он по крутой лесенке, но с паперти
в церковь не зашел. Ему пора
было ехать
в город. Он остановился у приказчика, заведующего лесным промыслом помещика Низовьева и сплавом плотов вниз по Волге, к
городу Васильсурску, куда съезжаются каждый год
в полую воду крупные лесохозяева. Оттуда и ждали Низовьева завтра или послезавтра.
Приказчик Низовьева занимал чистенький домик, на выезде. Он до обеда уехал
в город — приготовить квартиру, где и Теркин должен
был остановиться, вместе с Низовьевым. От него узнал он, что предводителем
в уезде — Петр Аполлосович Зверев.
Пролетка ждала его на дворе у крыльца. Извозчиков
в городе не
было; но ему не очень понравился этот вид любезности. От „Петьки“ он не желал вообще ничем одолжаться. Чувство гимназиста из мужицких приемышей всплыло
в нем гораздо ярче, чем он ожидал.
В комнате Марфы Захаровны угощение шло обычным порядком. К обеду покупщик не приехал, а обед
был заказан особенный. Иван Захарыч и Павла Захаровна волновались. Неспокойно себя чувствовал и Первач, и у всех явилось сомнение: не проехал ли Теркин прямо
в город. Целый день
в два приема осматривал он с своим „приказчиком“ дальний край лесной дачи, утром уехали спозаранку и после завтрака тоже исчезли, не взяв с собою таксатора.
— К чему же этот приезд сюда?.. Ведь у меня
есть квартира
в городе.
Перекинуло на еловый лес Зверева, шедший подковой
в ста саженях от завода,
в сторону заказника Черносошных, теперь уже компанейского."Петьки"так он и не дождался. Предводитель уехал
в губернский
город. На заводе оставался кое-кто, но тушить лесной пожар, копать канавы, отмахивать ветвями некому
было. Пришлось сбивать народ
в деревушке верст за пять и посылать нарочных
в Заводное, откуда, посуливши им по рублю на брата, удалось пригнать человек тридцать.
Василий Иваныч после пожара два раза ездил
в губернский
город и дальше по Волге за Нижний; писал с дороги, но очень маленькие письма и чаще посылал телеграммы. Вчера он только что вернулся и опять уехал
в уездный
город. К обеду должен
быть домой.
Он с недоумением поглядел на нее, но не возражал больше. Из
города вернулся он недовольный — это она сейчас же почуяла. Наверное и там к нему с чем-нибудь приставали. Точно он
в самом деле какой миллионщик; а у него своих денег совсем немного — он ей все рассказал на днях и даже настаивал на том, чтобы она знала,"каков он
есть богатей".
Всегда утром при пробуждении совесть докладывает,
в чем он провинился. Сильно не понравилось ему самому, как он повел разговор
в гостиной; едва ли не сильнее недоволен он
был, чем своей встречей и перебранкой с Петькой Зверевым, здесь
в городе, на его — тогда еще предводительской — квартире.
"Душонка-то у меня, видно, мелка!" — вырвалось у него восклицание под конец утренних счетов с совестью. И тотчас же приказал он закладывать, а
в девятом часу
был уже
в городе.