Неточные совпадения
Видимая ли вещь социализм, или
прогресс, или всеобъемлющая наука, и могут ли эти вещи
быть предметами знания?
Земной дух человечества, пошедшего по пути змия, загипнотизировал человека заманчивой идеей
прогресса и грядущего в конце
прогресса земного рая, и так обольщен
был человек, что не заметил безумия своего служения
прогрессу и своего подчинения счастливцам грядущего рая.
Древнему, дохристианскому миру
была также чужда идея
прогресса — смысла исторического развития, так как идея эта предполагает сознание единства человечества и провиденциального его назначения.
Идея
прогресса, развития человечества, движения его к какой-то высшей цели
была чужда античному миру: это не языческая идея.
Идея
прогресса и
есть идея смысла истории, истории как пути к Богу, к благодатному концу, к Царству Божьему.
Позитивная теория
прогресса и
есть религия грядущего земного бога, и все ее чаяния предсказаны пророческими христианскими книгами.
В религии социализма, этом последнем слове учения о
прогрессе,
есть конец.
В сознании своем социалисты утверждают, что
прогресс будет бесконечным; но в стихии своей утверждают конец, социалистический конец истории, исход, спасение человечества от всех бед и зол, обоготворение человечества.
Все социалистические утопии, надежды на наступление грядущего совершенства, на благой результат
прогресса есть психологическое переживание и психологическая трансформация хилиазма.
Первое условие достигается нейтральным гуманистическим
прогрессом, элементарным освобождением человечества; это общее поле, на котором работают и силы божеские, и силы дьявольские и на котором дано
будет окончательное сражение.
Второе условие
есть выявление путем исторического
прогресса сверхчеловеческих сил, встреча обетований Божьих с обетованиями дьявольскими.
Вне христианского смысла история не может иметь никакого смысла: история не может
быть принята,
прогресс должен
быть отвергнут.
Принято думать, что католичество всегда
было против культурного
прогресса, и
есть основание это думать.
— Удивительное дело, — продолжал Базаров, — эти старенькие романтики! Разовьют в себе нервную систему до раздражения… ну, равновесие и нарушено. Однако прощай! В моей комнате английский рукомойник, а дверь не запирается. Все-таки это поощрять надо — английские рукомойники, то
есть прогресс!
Моралисты утверждали, что все это от растленности человеческого рода и от помрачения ума его; другие, напротив, кричали, что теория будто бы идеальной организации, состоящая в обезличении человека, противна естественным требованиям человеческой природы и потому должна быть отвергнута, как негодная, и уступить место другой, признающей все права личности и принцип бесконечного развития, бесконечного шествия вперед, то
есть прогресса, в противоположность застою.
В продолжении XVIII века новорусская литература вырабатывала тот звучный, богатый язык, которым мы обладаем теперь, — язык гибкий и могучий, способный выражать и самые отвлеченные идеи германской метафизики и легкую, сверкающую игру французского остроумия. Эта литература, возникшая по гениальному мановению Петра I, имела, это правда, характер правительственный, но тогда знамя правительства
был прогресс, почти революция.
Неточные совпадения
Казалось, ему надо бы понимать, что свет закрыт для него с Анной; но теперь в голове его родились какие-то неясные соображения, что так
было только в старину, а что теперь, при быстром
прогрессе (он незаметно для себя теперь
был сторонником всякого
прогресса), что теперь взгляд общества изменился и что вопрос о том,
будут ли они приняты в общество, еще не решен.
— А насчет этих клубов, Дюссотов, [Дюссо (Dussot) — владелец известного в Петербурге ресторана.] пуантов этих ваших или, пожалуй, вот еще
прогрессу — ну, это пусть
будет без нас, — продолжал он, не заметив опять вопроса. — Да и охота шулером-то
быть?
— Не правда ли-с? — продолжал Петр Петрович, приятно взглянув на Зосимова. — Согласитесь сами, — продолжал он, обращаясь к Разумихину, но уже с оттенком некоторого торжества и превосходства и чуть
было не прибавил: «молодой человек», — что
есть преуспеяние, или, как говорят теперь,
прогресс, хотя бы во имя науки и экономической правды…
— Да, не
пьете: это правда: это улучшение,
прогресс! Свет, перчатки, танцы и духи спасли вас от этого. Впрочем, чад бывает различный: у кого пары бросаются в голову, у другого… Не влюбчивы ли вы?
А пока люди стыдятся этой силы, дорожа «змеиной мудростью» и краснея «голубиной простоты», отсылая последнюю к наивным натурам, пока умственную высоту
будут предпочитать нравственной, до тех пор и достижение этой высоты немыслимо, следовательно, немыслим и истинный, прочный, человеческий
прогресс.