Неточные совпадения
Закон Ветхого Завета, как и всякий
закон до Христа, был лишь предварительным подготовлением человечества к принятию религии
любви и свободы.
Религия Христа не есть уже религия жертвы и
закона, а религия
любви и свободы.
В религии Христа кровавая жертва заменяется жертвой бескровной — евхаристией, приобщением к вселенской жертве Христа, отменившей все другие жертвы, а
Закон заменяется свободной
любовью.
Мир не мог еще существовать без принуждения и
закона, он не родился еще для благодатной жизни в порядке свободы и
любви.
Внутри новозаветного откровения нет
закона, нет государства, нет семьи, нет никакого принудительного порядка, есть только благодать,
любовь, свобода.
И эти люди — христиане, исповедующие один великой
закон любви и самоотвержения, глядя на то, что они сделали, не упадут с раскаянием вдруг на колени перед Тем, Кто, дав им жизнь, вложил в душу каждого, вместе с страхом смерти, любовь к добру и прекрасному, и со слезами радости и счастия не обнимутся, как братья?
Но тем-то и отличается христианское исповедание от языческого, что оно требует от человека не известных внешних отрицательных действий, а ставит его в иное, чем прежде, отношение к людям, из которого могут вытекать самые разнообразные, не могущие быть вперед определенными поступки, и потому христианин не может обещаться не только исполнять чью-либо другую волю, не зная, в чем будут состоять требования этой воли, не может повиноваться изменяющимся законам человеческим, но не может и обещаться что-либо определенное делать в известное время или от чего-либо в известное время воздержаться, потому что он не может знать, чего и в какое время потребует от него тот христианский
закон любви, подчинение которому составляет смысл его жизни.
Сия утешительная истина в устах Монарших пленяет сердце — и неизмеримая Империя, под скипетром Венценосца, следующего правилам Екатерины, кажется мне счастливым семейством, управляемым единою волею отца, по непременным
законам любви его.
— Было время, и вы помните его, — продолжала Марфа, — когда мать ваша жила единственно для супруга и семейства в тишине дома своего, боялась шума народного и только в храмы священные ходила по стогнам, не знала ни вольности, ни рабства, не знала, повинуясь сладкому
закону любви, что есть другие законы в свете, от которых зависит счастие и бедствие людей.
Но вижу в этом только то, что люди, большинство их, к сожалению, несмотря на то, что закон их высшей человеческой природы открыт им, всё еще продолжая жить по закону животной природы, этим лишают себя самого действительного средства самозащиты: воздаяния добром за зло, которым они могли бы пользоваться, если бы следовали не животному закону насилия, а человеческому
закону любви.
Неточные совпадения
Xлестаков. Это ничего! Для
любви нет различия; и Карамзин сказал: «
Законы осуждают». Мы удалимся под сень струй… Руки вашей, руки прошу!
Он не думал, что тот христианский
закон, которому он всю жизнь свою хотел следовать, предписывал ему прощать и любить своих врагов; но радостное чувство
любви и прощения к врагам наполняло его душу.
Она оставляла жизнь без сожаления, не боялась смерти и приняла ее как благо. Часто это говорят, но как редко действительно бывает! Наталья Савишна могла не бояться смерти, потому что она умирала с непоколебимою верою и исполнив
закон Евангелия. Вся жизнь ее была чистая, бескорыстная
любовь и самоотвержение.
— Он — из тех, которые думают, что миром правит только голод, что над нами властвует лишь
закон борьбы за кусок хлеба и нет места
любви. Материалистам непонятна красота бескорыстного подвига, им смешно святое безумство Дон-Кихота, смешна Прометеева дерзость, украшающая мир.
Много мыслительной заботы посвятил он и сердцу и его мудреным
законам. Наблюдая сознательно и бессознательно отражение красоты на воображение, потом переход впечатления в чувство, его симптомы, игру, исход и глядя вокруг себя, подвигаясь в жизнь, он выработал себе убеждение, что
любовь, с силою Архимедова рычага, движет миром; что в ней лежит столько всеобщей, неопровержимой истины и блага, сколько лжи и безобразия в ее непонимании и злоупотреблении. Где же благо? Где зло? Где граница между ними?