Неточные совпадения
Поразительно, что
марксизм, который так выдвигал моменты производственные, рост производительных сил в социальной жизни и им давал перевес над моментами распределительными, был совершенно лишен космического мироощущения и явил собой крайний образец социологического утопизма, замыкающего человека в ограниченной и поверхностной общественности.
Марксизм верил, что можно до конца рационализировать общественную жизнь и привести ее к внешнему совершенству, не считаясь ни с теми энергиями, которые есть в бесконечном мире над человеком и вокруг него.
Марксизм — самая крайняя форма социологического рационализма, а потому и социологического утопизма.
Спор славянофильства и западничества, народничества и
марксизма может быть перенесен в духовную сферу и углублен.
И та точка зрения, которую я хочу защитить, может быть названа «духовным
марксизмом».
Но потом и наука стала превращаться в орудие антирелигиозных догматических учений, например
марксизма, или технической мощи.
Например,
марксизм насыщен абстракциями, превращенными в мифы.
Марксизм стремится к целостному человеку, не хочет примириться с отчуждением человеческой природы, которое происходит в капиталистическую эпоху.
Поэтому тоталитаризм
марксизма ложный, не освобождающий человека, а порабощающий его.
Человек оторван от природы в старом смысле слова и погружен в замкнутый социальный мир, какой мы видим в
марксизме.
Основы
марксизма остаются незащитимы в социальном мире.
О различии между социализмом и коммунизмом будет сказано по существу ниже, в главе о коллективизме и
марксизме.
Гегель совершенно абсолютизировал государство, как воплощение духа, а это повлияло на абсолютизацию общества в
марксизме.
Марксизм есть философия блага, а не ценностей.
В противоположность философии
марксизма, философия Ницше есть философия ценностей.
Так, марксизм-коммунизм говорит: «познайте истину марксистскую, коммунистическую истину, и она сделает вас свободными.
Помня связь
марксизма с гегелианством, можно сказать, что это познание истины дает свободу, как признание необходимости.
По-видимому, слово «коллективизм» было впервые употреблено на Базельском социалистическом конгрессе (1869) в противоположность этатическому социализму
марксизма.
Потом смысл термина изменился, и самый
марксизм начали называть коллективизмом.
В
марксизме есть две тенденции — тенденция к объективации и отчуждению человека в коллектив, и тенденция к субъективизму, к освобождению труда и трудящихся от власти общества, к гуманизации общества.
Все эти мысли о коллективизме и коммюнотарности могут быть конкретизированы при рассмотрении
марксизма и его противоречий.
Можно удивляться роли, которую сейчас играет
марксизм.
Особенно устарел
марксизм в оценке роли национальности.
Наибольшую трудность для общения мысли создает то, что
марксизм не хочет видеть за классом человека, он хочет увидать за каждой мыслью и оценкой человека класс с его классовыми интересами.
Я думаю, что
марксизм прав, утверждая изменчивость разума, его зависимость от существования человека, от целостной направленности его сознания.
Марксизму свойствен схоластический реализм понятий, хотя марксисты, утверждая себя материалистами, не хотят этого признать.
Марксизм имеет два разных элемента, и один из них является динамическим по преимуществу.
Это мы и видим в
марксизме, в котором силен мессианский элемент.
Не научное сознание в
марксизме является источником революционного динамизма, а его мессианское ожидание.
Но не этим определяется исключительная роль
марксизма в мире.
Она определяется религиозно-мессианской стороной
марксизма.
Неверно чисто детерминистское истолкование
марксизма, которое в конце XIX в. было распространено и среди марксистов и среди поклонников
марксизма.
Но
марксизм противоречив и заключает в себе противоположные элементы.
Но такова одна сторона
марксизма, обращенная к свободе человека и моральной ответственности.
Трудно сказать, какая сторона
марксизма сильнее.
Следует глубже вникнуть в философию
марксизма, которая противоречит во всем существенном в приверженности материализму.
Марксизм был пессимистичным в отношении к прошлому и оптимистичным в отношении к будущему.
Совершенно ошибочно истолковывать
марксизм в духе объективизма, как это часто любят делать марксисты, желая этим сказать, что история за них.
Умственная атмосфера, в которой возник
марксизм, сейчас не существует, и уже потому
марксизм, как миросозерцание, устарел.
Марксизм имеет тенденцию к созданию экзистенциальной политической экономии, но он не последователен и смешивает два разных начала.
Может быть, самое большое противоречие
марксизма заключается в том, что он признает телеологию, разумный характер исторического процесса, смысл истории, который должен реализоваться в грядущем обществе.
Это возможно для
марксизма только потому, что в материю вносится разум, смысл, свобода, творческая активность.
Причина исключительного динамизма и действенности марксизма-коммунизма та, что он носит в себе все черты религии.
Можно установить следующие религиозные черты
марксизма: строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость философии науки, священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое может быть истолковываемо, но не подвергнуто сомнению; разделение мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри коллектива верующих; признание первородного греха (эксплуатации).
Противоречие
марксизма в том, что царство свободы, на которое направлены все упования, будет неотвратимым результатом необходимости.
Марксизм понимает свободу, как осознанную необходимость.
Марксизм как религия есть секуляризованная форма идеи предопределения.
Вне этого весь пафос
марксизма лишен всякого смысла.
Противоречивость
марксизма отчасти связана с тем, что он есть не только борьба против капиталистической индустрии, но и жертва его, жертва той власти экономики над человеческой жизнью, которую мы видим в обществах XIX и XX века.
В этом
марксизм пассивен в отношении той социальной среды, в которой он возник, он не сопротивлялся ей духовно.