Неточные совпадения
И в христианском мире возможен пророческий мессианизм, сознание исключительного
религиозного призвания какого-нибудь народа, возможна
вера, что через этот народ будет сказано миру слово нового откровения.
Вера в человека, в его творческую свободу и творческую мощь возможна лишь для
религиозного сознания, а никогда не для позитивистического сознания, которое смотрит на человека, как на рефлекс материальной среды, природной и социальной.
И в отпавшем от
веры, по-современному обуржуазившемся русском человеке остается в силе старый
религиозный дуализм.
Не раз уже указывали на то, что социология заменила теологию, что
религиозное чувство потерявшего
веру человечества направилось на социальность.
Марксизм-коммунизм —
религиозная секта, для которой главное совсем не благосостояние рабочих, а исповедание истинной
веры.
Невозможно отделить философское познание от совокупности духовного опыта человека, от его
религиозной веры, от его мистического созерцания, если оно есть у человека.
Двоякою природой
религиозной веры — с одной стороны, ее интимно-индивидуальным характером, в силу которого она может быть пережита лишь в глубочайших недрах личного опыта, и, с другой стороны, пламенным ее стремлением к сверхличной кафоличности — установляется двойственное отношение и к религиозной эмпирии, к исторически-конкретным формам религиозности.
Народная масса в прошлом имела свою духовную культуру, основанную на
религиозной вере, массы же в этот переходный период лишены всякой духовной культуры, и они дорожат только мифами и символами, которые им демагогически внушены, мифами и символами национальными и социальными, расы, нации, государства, класса и пр.
Неточные совпадения
К религии он относился так же отрицательно, как и к существующему экономическому устройству. Поняв нелепость
веры, в которой он вырос, и с усилием и сначала страхом, а потом с восторгом освободившись от нее, он, как бы в возмездие за тот обман, в котором держали его и его предков, не уставал ядовито и озлобленно смеяться над попами и над
религиозными догматами.
Но мне самому глубоко присущ
религиозный гуманизм,
вера в человечность Бога.
Мучительные
религиозные сомнения я переживаю лишь в тот момент, когда допускаю истинность и верность застывшей традиционной догматической
веры, вызывающей мой протест и даже негодование.
Впоследствии она все время и держалась таким образом: она не примкнула к суетне экзальтированных патриоток и «девоток», но в костел ходила, как прежде, не считаясь с тем, попадет ли она на замечание, или нет. Отец нервничал и тревожился и за нее, и за свое положение, но как истинно
религиозный человек признавал право чужой
веры…
В таком настроении я встретился с Авдиевым. Он никогда не затрагивал
религиозных вопросов, но год общения с ним сразу вдвинул в мой ум множество образов и идей… За героем «Подводного камня» прошел тургеневский Базаров. В его «отрицании» мне чуялась уже та самая спокойная непосредственность и уверенность, какие были в
вере отца…