В жизненном источнике этой книги и этой
религиозной философии заложено совершенно исключительное, царственное чувствование человека, религиозное осознание Антропоса как божественного Лика.
К этому типу принадлежит не только Экхардт, но и Плотин, и мистика Индии [См., напр., о
религиозной философии йогов: Вивекананда «Философия йога.
В прекрасной книге Брамана Чаттерджи «Сокровенная
религиозная философия Индии» говорится: «Наше человеческое самосознание сольется с нашим божественным Ego, которое и есть истинная бессмертная душа человека» (с. 71).
У Плотина впервые в европейской
религиозной философии нашло себе гениальное выражение негативное, отрешенное понимание Единого, Божества, — мистика, до конца очищенная от мира и от всякого бытия.
Неточные совпадения
Казалось бы, так ясно, что
философия должна быть философской, исключительно философской, а не научной, подобно тому как мораль должна быть моральной, религия —
религиозной, искусство — художественным.
Но германское критическое сознание пришло не только к тому, что
философия должна быть научной, — оно признало власть научности и над сферой
религиозной, моральной, эстетической, общественной.
Философия имеет жизненно-религиозное питание.
Философия может быть «ориентирована» на
религиозном откровении.
Но не может быть
философия оторвана и отвлечена от глубочайших источников бытия, от жизненно-религиозных соков, которые находит философствующий человек в своем микрокосме.
Окончательный
религиозный смысл
философии, как и смысл искусства, выявляется имманентно, в свободном развитии
философии.
Религиозное откровение для
философии есть интуиция философа.
Но и
философия высшего самосознания человека возможна лишь тогда, если она сознательно «ориентирована» на факте
религиозного откровения о человеке.
Это
религиозное откровение антропологическая
философия берет как свою свободную интуицию, а не как авторитет догмата.
Только кризис
религиозного сознания может привести к творческой
философии творчества.].
Но если, с одной стороны, эстетизм подходит к
религиозным безднам, то, с другой — он вырождается в буржуазный модернизм, в эстетическое гурманство, в Реми-де-гурмонство [Обычные эстетики и
философии искусства должны быть отнесены к раздражающему своей ненужностью типу литературы.
Характерно, что Булгаков в своей
философии хозяйства, которая для него есть часть натурфилософии, совсем не ставит социального вопроса,
религиозного социального вопроса, который всегда есть вопрос о существовании неправды, несправедливости в мире, а не только греха.].
— «Западный буржуа беднее русского интеллигента нравственными идеями, но зато его идеи во многом превышают его эмоциональный строй, а главное — он живет сравнительно цельной духовной жизнью». Ну, это уже какая-то поповщинка! «Свойства русского национального духа указуют на то, что мы призваны творить в области
религиозной философии». Вот те раз! Это уже — слепота. Должно быть, Бердяев придумал.
Единственный иерарх церкви, о котором стоит упомянуть, когда говорят о русской
религиозной философии, это — архиепископ Иннокентий [См. «Сочинения Архиепископа Иннокентия».].
Неточные совпадения
— Вы согласны с тем, что поворот интеллигенции к
религиозному мышлению освобождает ее из тумана
философии Гегеля и Маркса, делает более патриотичной и что это заслуга Мережковского?
Книжники за спиною Самгина искали и находили сходство между «Многообразием
религиозного опыта» Джемса и «
Философией мистики» Дюпреля. У рояля сердился знаменитый адвокат:
Но слова о ничтожестве человека пред грозной силой природы, пред законом смерти не портили настроение Самгина, он знал, что эти слова меньше всего мешают жить их авторам, если авторы физически здоровы. Он знал, что Артур Шопенгауэр, прожив 72 года и доказав, что пессимизм есть основа
религиозного настроения, умер в счастливом убеждении, что его не очень веселая
философия о мире, как «призраке мозга», является «лучшим созданием XIX века».
В основании
философии, которая принадлежит царству Духа, а не царству Кесаря, лежит пережитый духовно-религиозный опыт, а не только опыт Кьеркегора и Ницше, как хочет Ясперс.
Можно установить следующие
религиозные черты марксизма: строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость
философии науки, священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое может быть истолковываемо, но не подвергнуто сомнению; разделение мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри коллектива верующих; признание первородного греха (эксплуатации).