Неточные совпадения
Им можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ждать неожиданностей, он
в высшей степени способен внушать к
себе сильную любовь и сильную ненависть.
Особенное значение XIX
в. определяется тем, что, после долгого безмыслия, русский народ, наконец, высказал
себя в слове и мысли и сделал это
в очень тяжелой атмосфере отсутствия свободы.
В ней обнаружилась глубокая социальная вражда, ненависть к боярам
в народном слое, которая нашла
себе выражение
в народной вольнице.
Протопоп Аввакум верил
в свое избранничество и обладание особой благодатью Духа Св., он считал
себя святым, целителем.
Западную культуру русские бары XVIII
в. усвоили
себе в форме плохо переваренного вольтерианства.
Он
в отличие от Новикова интересовался оккультными науками и считал
себя розенкрейцером.
Она нашла
себе приют, главным образом,
в духовных академиях.
Многие замечательные ученые-специалисты, как, например, Лобачевский или Менделеев, не могут быть
в точном смысле причислены к интеллигенции, как и, наоборот, многие, ничем не ознаменовавшие
себя в интеллектуальном труде, к интеллигенции принадлежат.
Скрытые, потенциальные силы могут
себя обнаружить
в будущем.
«Сосредоточиваясь, углубляясь, замыкаясь
в самом
себе, созидался человеческий ум на Востоке; раскидываясь вовне, излучался во все стороны, борясь со всеми препятствиями, развивался он на Западе».
Но он, подобно русскому народу, недостаточно
себя актуализировал, остался
в потенциальном состоянии.
Но его уже нельзя
себе представить
в споре с Хомяковым.
Тургенев так выразил свое впечатление от казни Тропмана
в Париже: «Никто не смотрел человеком, который сознает, что присутствовал при совершении акта общественного правосудия; всякий старался сбросить с
себя ответственность
в этом убийстве».
Русская Церковь, со своей стороны,
в настоящее время, если не ошибаюсь, ставит перед
собой подобную цель из-за происходящего на Западе возмутительного и внушающего тревогу упадка христианства; оказавшись перед лицом застоя христианства
в Римской Церкви и его распада
в церкви протестантской, она принимает, по моему мнению, миссию посредника — связанную более тесно, чем это обычно считают, с миссией страны, к которой она принадлежит.
Если мне позволено немного уточнить термины, я бы сказал, что такой упадок христианства на Западе и причины, по которым Русская Церковь оказалась не затронутой этим упадком, сами по
себе в состоянии оказывать благотворное влияние на Запад.
Константин Леонтьев скромно считал
себя в философии последователем Данилевского.
Вот слова, наиболее характеризующие К. Леонтьева: «Не ужасно ли и не обидно ли было бы думать, что Моисей восходил на Синай, что эллины строили
себе изящные Акрополи, римляне вели пунические войны, что гениальный красавец Александр
в пернатом каком-нибудь шлеме переходил Граник и бился под Арбеллами, что апостолы проповедовали, мученики страдали, поэты пели, живописцы писали и рыцари блистали на турнирах для того только, чтобы французский, или немецкий, или русский буржуа
в безобразной комической своей одежде благодушествовал бы „индивидуально“ и „коллективно“ на развалинах всего этого прошлого величия?..
Это нашло
себе выражение
в замечательном письме к Боткину [См. книгу П. Сакулина «Социализм Белинского»,
в которой напечатано письмо к Боткину.].
Белинский говорит про
себя, что он страшный человек, когда ему
в голову заберется мистический абсурд.
«Субъект для него (Гегеля) не сам
себе цель, но средство для мгновенного выражения общего, а это общее является у него
в отношении к субъекту Молохом».
Вот как выражает Белинский свою социальную утопию, свою новую веру: «И настанет время, — я горячо верю этому, настанет время, когда никого не будут жечь, никому не будут рубить головы, когда преступник, как милости и спасения, будет молить
себе конца, и не будет ему казни, но жизнь останется ему
в казнь, как теперь смерть; когда не будет бессмысленных форм и обрядов, не будет договоров и условий на чувства, не будет долга и обязанностей, и воля будет уступать не воле, а одной любви; когда не будет мужей и жен, а будут любовники и любовницы, и когда любовница придет к любовнику и скажет: „я люблю другого“, любовник ответит: „я не могу быть счастлив без тебя, я буду страдать всю жизнь, но ступай к тому, кого ты любишь“, и не примет ее жертвы, если по великодушию она захочет остаться с ним, но, подобно Богу, скажет ей: хочу милости, а не жертв…
Вы сказали бы помещику, что так как его крестьяне — его братья во Христе, а как брат не может быть рабом своего брата, то он и должен или дать им свободу, или хотя, по крайней мере, пользоваться их трудами как можно выгоднее для них, сознав
себя,
в глубине своей совести,
в ложном положении
в отношении к ним».
М.
В. Петрашевский, русский помещик, был убежденным фурьеристом и устроил у
себя в деревне фаланстер, который крестьяне сожгли как новшество, противное их быту.
Обычно народник-интеллигент не чувствовал
себя органической частью народного целого, исполняющей функцию
в народной жизни.
Чтобы слиться с народом и его верой, он одно время принуждал
себя считать православным, соблюдал все предписания православной церкви, но не
в силах был смириться, взбунтовался и начал проповедовать свою веру, свое христианство, свое Евангелие.
Они почитали
себя наследниками средиземноморской греко-римской культуры и были уверены
в священности ее традиций.
В русском нигилизме нет ничего утонченного, и он как раз подвергает сомнению всякую утонченную культуру и требует, чтобы она
себя оправдала.
Даже революционно-социалистическое направление, которое не было анархическим, не представляло
себе, после торжества революции, взятия власти
в свои руки и организации нового государства.
Интересно, что, изгнанная из университетов, философия находила
себе приют
в духовных академиях.
И образованию этого мифа способствовало то, что был Вл. Соловьев дневной и был Вл. Соловьев ночной, внешне открывавший
себя и
в самом раскрытии
себя скрывавший и
в самом главном
себя не раскрывавший.
Он был из тех, которые скрывают
себя в своем умственном творчестве, а не раскрывают
себя, как, например, раскрывал
себя Достоевский со всеми своими противоречиями.
Так, эмпиризм сам по
себе есть заблуждение, но
в нем есть частичная истина, которая должна войти
в теорию познания более высшего типа.
Он пытался компенсировать
себя в стихах, но и
в стихах он прикрывал
себя шуткой, которая иногда производит впечатление, не соответствующее серьезности темы.
Самое художество его космическое,
в нем как бы космическая жизнь сама
себя выражает.
В более глубоком слое, не нашедшем
себе выражения
в сознании,
в русском нигилизме, социализме была эсхатологическая настроенность и напряженность, была обращенность к концу.
Этот гнойник русского народа, осмеливавшийся называть
себя союзом русского народа, ненавидел все, что есть великого
в русском народе, все творческое, все, что свидетельствовало о высоком призвании русского народа
в мире.
Он ставит
себе очень трудную задачу начертать образ антихриста, он делает это не
в богословской и философской форме, а
в форме повести.
Духа, который охватит всю социальную жизнь человечества, он представляет
себе скорее
в форме развития, чем
в форме катастрофы.
Марксисты переоценивают народническую идею о том, что Россия может и должна миновать период капиталистического развития, они — за развитие капитализма
в России, и не потому, что капитализм сам по
себе — благо, а потому, что развитие капитализма способствует развитию рабочего класса, который и будет единственным
в России революционным классом.
Символисты сознавали
себя новым течением и были
в конфликте с представителями старой литературы.
Но
в своих постоянных изменениях он,
в сущности, всегда оставался самим
собой.
В. Эрн, который не успел вполне
себя выразить, так как рано умер, наиболее был близок к софиологии о. П. Флоренского и о. С. Булгакова.
Русские коммунисты, продолжавшие
себя считать марксистами, вернулись к некоторым народническим идеям, господствовавшим
в XIX
в., они признали возможным для России миновать капиталистическую стадию развития и прямо перескочить к социализму.
Многое то уходит
в глубину, исчезая с поверхности, то опять поднимается вверх и выражает
себя вовне.
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется только, что близко; а вы вообразите
себе, что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас
в свои объятия.
Почтмейстер. Да из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «
в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю
себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми
себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести
себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность
в поступках.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и
в то же время говорит про
себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и
в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но
в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)